Ролан Быков - Я побит - начну сначала!

Бросаться песней на ножи!

Поэт всего полжизни прожил,

Полжизни за такую жизнь!

Полжизни за такую жизнь!

Москва толпой стоит у гроба,

Все слезы — самой высшей пробы,

И кагэбисты, как пажи.

Полжизни он на свете пробыл —

Полжизни за такую жизнь!

24.11.80 г. Понедельник

Мелькнула жаркая идея — поставить в Большом оперу, то, что мечталось для мюзик-холла (с пантомимами, с кино на черном бархате, с черным кабинетом).

Самому написать либретто, музыку сделать, как к фильму, подчинив ее постановочной идее (то же с либретто). Сделать то, что пытается сделать Ю. Любимов с драматическими актерами. А нет — так сделать это как заготовку для фильма.

Чимкент затягивается, этот Сергей Шульгин договорился в Джизаке на продолжение гастролей! Очень устал. Но есть воз

Соединение — отрада!

И слов, и снов полет!

Моя строка, моя награда,

Созвучие мое!

можность расплатиться с долгами — очень заманчиво. Надо более не так смело одалживать и надо что-то иметь на книжке так, чтобы не было страшно заболеть.

Только бы эта компания с Шубариным не обкрутила бы вокруг пальца. Надо все продумать, чтобы этого не произошло.

Гляжу со сцены в полный зал —

Усталые, обычные и разные обычно,

Пересеклись на мне придирчиво глаза,

Я начинаю празднично - привычно!

Я говорю — все слушают и ждут,

Что будет, я жду тоже.

Проходит несколько вверительных минут:

Смотрины — не смотрины, но похоже.

Уверенно, размеренно, проверенно

Импровизирую свободно наизусть,

И снова я себе напоминаю мерина,

Путей проторенных своих я не боюсь,

Я жду! Я бью, как ломом бьют о лед,

И трещинки бегут морщинками у глаз,

Ползут улыбки...

28.11.80 г. Пятница

Автосервис. Рассказ о детстве бригадира

В классе — дружим, но мы с разных улиц, поэтому на улице деремся: иду в булочную — озираюсь. Поймают — побьют. Говорю — ничего, подожду, пока ты пойдешь за керосином. В кино пробрались с большим приятелем (на четыре года старше). В техникуме — полиграфическом — держались кучкой, дружно. Заставили принимать зачеты «на природе», в парке, в лодке. Потом в троллейбусе. К математичке приехали на дачу. Ребят любила, ставила пятерки, девчатам — двойки. Поспорил с ребятами, что получу пять двоек подряд, - получил. Но, начиная с третьей, учительница стала плакать.

Грустно плачут журавли,

Улетают стаи.

Из подранков-то подонки

Тоже вырастают.

Садится мне на грудь

Дыханье осени

Мне пятьдесят, и лысина, и проседи,

Хронический бронхит

И бледный вид.

Я кашляю и добываю башли,

А вдруг сказал —

Мол, будь здоров, не кашляй.

Я б хотел забыться и заснуть,

Но не тем холодным сном могилы —

Просто сном, чтоб спать хватило силы,

Чтобы хоть немного отдохнуть.

Куплеты

Потрачен день на ерунду,

На толчею водицы в ступе,

Где я теперь его найду?

Ведь смерть и дня мне не уступит.

Так жизнь уйдет на чепуху

И суеты не сбросить путы,

Я весь оброс! Весь в тине! Весь во мху!

А смерть мне не уступит ни минуты.

А почему? Два спутаны начала:

Начало, что ведет к концу,

И то, что начинается сначала

И обращается к творцу.

Рассказ девушки в ресторане

Я хотела быть артисткой, но меня не взяли. Меня мама устроила в мастерскую — делать шляпки. Мне моя работа очень нравится. У меня третий разряд. Если я сдам на четвертый, меня возьмут в ателье особого качества. У меня любовь несчастная. Мой парень сказал, что я — непорядочная: по ресторанам хожу, пью, курю... (Все торопливо, жеманство не жеманно, а нервно. Очень издерганная, играет маленькую, взбалмошную.)

И две подруги - две Лены. Все трое здорово одеты.

16.12.80 г.

В Шостке 8 концертов. Слава, Миша — куплетисты. Один работает зав. клубом школы милиции, с удовольствием показывает красную книжечку с гербом, говорит, что выбрал МВД, чтобы не сесть за «леваки».

Второй — паяльщик 6-го разряда, оклад 820 рублей, работает на эстраде давно, но идти на эстраду официально — невыгодно...

С нами двое из Черниговского театра — это гастроли театра, а мы — гастролеры, оттого такая оплата.

Кривобокий пианист,

Тенор — е...-террорист,

Полуголая певица —

Все проплыло, как во сне,

И желанье удавиться

Было главное во мне.

Успех у нас, конечно, был,

Хотя концерт был просто пошлым.

А я осенним дымом плыл,

Как потом, обливаясь прошлым.

Казалось, что даже мешки под глазами у него были набиты деньгами.

18.12.80 г.

Выступление в Вахтанговском для ТВ, в Новый год.

Пятидесятые годы — воспоминания: это были годы, когда в моде была мода на возраст, титулы и звания. Блистали созвездия артистов и т.д. (Черт! Ничего не лезет в голову. Надо сказать о «капустниках», о пятидесятых годах, надо найти начало и финал.)

Это — дружеские шутки, эпиграммы, пародии на близких Друзей.

Вообще-то опасно возвращаться к тому, как любили, над чем смеялись, как веселились, — из этого ничего путного выйти не может. Сейчас все по-иному. (Откровенно сказать об этом[52].)

18.12.80 г.

Это впечатление на всю жизнь. «Театральная гостиная», ТВ, праздник, на котором я себя чувствовал чужим. Было противно сидеть рядом, там было что-то из мира нищих. Я стал вместе с ними нищим и стеснялся. Было больно вдруг. Но стоит подумать — «а может, я уже бывший»?

Ложь! Ложь! Ложь! Надо было говорить о кино, о постановке «Айболита», о Вахтанговской школе, о Райзмане и т.д. Тогда я бы вписался. А с этим «грибом» я подыгрывал Лене Калиновскому. Гнусно! Пошло! Мерзко!

Они меня дезориентировали — надо было писать другое, вписаться в «юбилей» училища. В праздник Шлезингера и Миронова. А может, это спесь?

Наверное, и спесь, и все, что угодно, наверно — но это было больно донельзя, это было гадко, это был какой-то обман. Да, слишком смело я живу, слишком давно не снимаю, слишком мало играю. 173 концерта за деньги — вот он, результат. В каком-то смысле вот он!

Очнись! Очнись! Очнись!

Такого со мной в жизни еще не было.

А студенты? А они отчего? А ведь это — главное!!!

ТВ — ладно, педагоги — ладно. Но студенты? Я понимаю, что выпал из сюжета вечера, но все же!

Надо просить, чтобы меня целиком вырезали!!! Просить. Умолять. Не скандалить.

А ведь я изменник в театре... Я бл...л с кино!

Нет, нет, нет. Все это серьезней. Не о них надо думать, а о себе. Не к ним упреки, а к себе, не к ним. Самое больное, что именно к себе. Это суть. Та жизнь, о которой я мечтал, еще не началась. Опять многое упущено. Очень много времени ушло зря. Я потерял свои позиции. Я потерял.