Фрунзик Мкртчян. «Я так думаю…» - Кора Давидовна Церетели
Фрунзик Мкртчян
Феномен творчества Фрунзика заключается в умении наполнить даже самое короткое свое пребывание на сцене или на экране неповторимым и запоминающимся содержанием. Вся классика армянского кино 1970–1980-х годов основана на беспроигрышном даровании блестящего актера. Роли его в армянском экранном искусстве разнообразны и многоплановы.
Но в сознании зрителей Советского Союза Фрунзик – в первую очередь актер, умеющий смешить и остро чувствующий смешное. Стиль его комедийной игры, так же как и драматических работ, всегда основывается на точно подмеченной, достоверной жизненной ситуации. Его комический герой – самосоздающийся персонаж необыкновенной убедительности. Казалось бы, смешной и странный, он неоспорим в своей достоверности.
Армен Марутян38:
Я учился на курсе Аджемяна. А Фрунз был ассистентом Аджемяна и преподавал нам.
Однажды пришел на урок, на доске размазал каракули и спросил:
– Что я нарисовал?
Кроме размазни, мы ничего не увидели.
– Столько всего нарисовал, а вы не видите.
Рисунок Ф. Мкртчяна
Сам же он нашел и показал нам 30 образов в своей размазне. Вот такой метод преподавания. Он учил, что мы везде должны замечать и видеть красоту. Было и такое – вдруг мог кого-нибудь спросить:
– Где ты живешь?
– В третьем микрорайоне.
– На чем приехал?
– На трамвае.
– Что увидел в пути?
– Видел кондуктора, деревья видел.
– Э, Балик-джан, ты ничего не видел. Как можно было доехать до театра на трамвае и ничего не увидеть? Ведь жизнь каждую секунду, каждую минуту – театр.
Он отличался от всех своей многогранностью и тем и интересен. Безгранично интересен…
Фрунзик Мкртчян
О непосредственности…
Как-то на обсуждение спектакля пришла девушка лет 16–17. Такая провинциальная девица, в пальто. А под пальто – спортивные брюки. Села в первом ряду. Мы только начали обсуждение, как она вдруг встала с места и представилась: «Я – Гаяне, студентка первого курса торгового техникума!» Гордо так заявила и искренне, хоть никто ее об этом и не спрашивал. Все, конечно же, засмеялись. А я сразу обратил на нее внимание. Стал к ней приглядываться. Выступая, обращался к ней и спрашивал: «Не так ли, Гаяне?» И она с места громко и уверенно отвечала мне: «Точно так!» И все снова смеялись. Но я почувствовал, что атмосфера в зале потеплела.
Я испытал симпатию к этой девушке… Подумал – она совсем как я. Вот и я бываю иногда таким же наивным и простодушным. Тоже могу так спонтанно ляпнуть что-то невпопад. И потом удивляюсь, когда смеются. Я ведь совершенно не собирался их рассмешить! А кстати, когда началась дискуссия, выяснилось, что Гаяне вовсе не глупее других.
Время от времени меня выгоняли из театра за эту самую мою непосредственность, за совершенно неосознанную способность вызывать смех. Вот, вспомнилось… Одно из первых моих появлений на сцене. У меня не было слов. Я просто сидел в зале заседания суда и должен был писать протокол. Коммуниста, который произносил в это время речь, играл Давид Малян. Реквизитор бросил мне какую-то рваную сорочку с дырой подмышкой. Я вынужден был одной рукой писать, а другой время от времени подтягивать сорочку, чтобы не было видно рвани. Я подымал сорочку, а она снова сползала и открывала дыру. Я ее тяну, а она сползает… Эти мои усилия вызвали смех в зале. Видимо, обвинительная речь того коммуниста публике была не очень интересна, внимание ее переключилось на меня, на мою борьбу с этой рваной сорочкой. Все ждали, когда я ее снова подтяну, и каждый раз заливались смехом. Так я сорвал спектакль и меня в очередной раз выгнали из театра.
Фрунзик Мкртчян
О муках рождения образа
Должен признаться – не со всеми режиссерами я могу работать. Наверное, кто-то считает меня «трудным». И всё потому, что я очень люблю спорить. Можно даже сказать, что это основной принцип моей работы.
Сначала я спорю с автором: почему он именно так написал, а не иначе, и зачем. Я в это время бываю похож, как говорил мой любимый учитель Вартан Аджемян, «на голодную кошку, которая кружится вокруг горячей пищи в миске: и хочется, и страшновато попробовать». Мне всегда интересно, почему герой произносит этот, а не другой монолог и где это происходит. Ведь не случайно Андрей Болконский услышал Наташу в лунную ночь и не случайно хромал Ричард III. Наконец после долгих и мучительных размышлений, поверив в роль, начинаю спорить с режиссером. Потом начинается самый большой спор – с самим собой: смогу ли я справиться с этой ролью? И внутренний голос, мой истинный друг, ничего не тая, напоминает мне о моих возможностях. Слабостях и недостатках. После выяснения всего этого и подведения итогов происходит «объяснение в любви», встреча с музой ли или с вдохновением – не знаю, как это называется. Но, наверное, это и есть творчество…
А короче я скажу так: роль как мышь. Вокруг нее кружишься, обнюхиваешь, примериваешься и потом внезапно, как кот, бросаешься на нее.
Мне дороги все образы, созданные мною на сцене и на экране, но ни один из них не удовлетворил меня до конца. Это всё равно не то, о чем я мечтаю. Поэтому, когда меня спрашивают, которая из моих ролей самая любимая, я отвечаю: наверное, та, которую мне еще предстоит сыграть.
Фрунзик Мкртчян
О работе актера
Работа актера – это нечто особенное, отличное от всех видов труда и деятельности человека. Должен вам сказать – актер работает не только на сцене или в кадре, как думают многие наши зритель.
Шарж В. Аджемяна на Ф. Мкртчяна
Вот закончилась репетиция, спектакль или съемки, и пошел себе актер… отдыхать. Некоторые актеры так и поступают. Ну и что хорошего из этого получается? Мой учитель Аджемян работал даже когда ехал в трамвае на работу. Что-то записывал на мелких клочках бумаги. Какие-то последние штрихи к вечернему спектаклю. И во время собраний всяких, совещаний, которых по тем временам было выше всякой нормы, он постоянно
