Наталья Бондарчук - Единственные дни

Байдетский все понял и пошел к берегу. Все сняли с себя свитера, приготовили одеяло. Но наш Корнет выскочил из моря счастливый и улыбающийся, сказав, что ему нужно только немного побегать, и рысцой припустил по степи. Мы поехали за ним. Пробежав стометровку, Виктор залез в «камерваген»:

– Я пытался плыть, но не мог из-за водорослей. Их там полно, и они жгутся, как крапива. И ямы там есть, два раза глотнул.

– А вода какая? – спрашиваем рассказчика.

– Вода не совсем пресная, солоноватая.

– Мы тебе кричали, кричали «выходи».

– Да не слыхал я, хотелось еще их поднять, чтобы вместе с утками: эх, красиво летели!..

Байдетский стал героем дня. Растерли ему спину, напоили горячим чаем.

Спустя час мы были уже под заботливым крылом Игоря Носова, который перенервничал из-за нашего долгого отсутствия, но зато приготовил вкуснейший ужин. Столовая превращена в «Харчевню острова Бирючий» и украшена плакатом, на котором красовалось меню из четырех блюд.

За столом местная жительница, Валя Забелина, рассказывала нам, что в лимане есть глубокие ямы до четырех-пяти метров, да еще в водорослях обитает ядовитая рыба, похожая на ската, с длинным хвостом. Ужаленные этой рыбой люди мучаются около года сильными болями. Байдетский благодушно прислушивался к рассказу и неожиданно воскликнул:

– Но как они летели! Как летели надо мной!

Рано утром выехали с шиком на операторской «Чайке».

– Ну, как мы выглядим? – красуясь, спросил Саша Филатов оторопевшего от нашего вида егеря Мишу.

– Здорово! – искренне порадовался за нас Миша. «Чайка» двинулась в путь.

Появились первые олени, лани, и пошла наша киноохота. Но вот – очередная лужа, что-то треснуло, и машина остановилась. «Чайка» отказалась следовать дальше. Мимо нас проносились удивленные олени, а мы перетаскивали вещи, теряя драгоценное время. Скромно пересев в «камерваген», мы продолжили съемку из окон машины.

Подъехав к косе, которая отделяла озерцо от азовского лимана, Филатов с Крупниковым пошли ловить счастье в камыши, а мы с Лозовским и его камерой остались на берегу. Дул пронзительный ветер. Неожиданно зашевелились камыши и выскочила оленья пара. Лозовский приник к кинокамере.

– Прекрасно шли, брызги из-под копыт так и летели, – восхищался он. Опять закачались камыши.

– Вот они! – вскричал Лозовский.

– Владимир Ефимович, скорее снимайте! – не выдержала и я. Оператор наклонился к камере и вдруг захохотал.

– Это же наши – наши рогачи!

Тут и я разглядела. Над камышами, высоко подняв над собой раздвоенный штатив от кинокамеры, «плыла» горделивая тройка: Филатов, Крупников и Байдетский. Они не спеша приближались к нам, удивленные громким хохотом с нашей стороны.

На закате егерь Миша выгнал на нас великолепное оленье стадо. Огромный рогач, трубя во всю ширь своих легких, провел стадо совсем близко от нас. Затем олени развернулись и устремились к багровым облакам заходящего солнца.

С чувством выполненного долга мы тронулись в обратный путь. Наши герои олени, словно прощаясь с нами, выстроились рядом с дорогой, как бы приглашая и показывая – «вот так можно нас снимать».

– Мы только учимся их снимать по-настоящему, – сказал Лозовский.

Чуть светилось море, плыли последние розовые облака, стояли наши герои, а я благословляла в душе этот чудесный край. «Подарки Бирючего острова», как назвал этот день Саша Филатов.

Наших оленят предстояло перевезти в Национальный парк Гауя. Ольга готовилась к трудному пути, запасаясь комбикормом для оленей и мышами для прожорливых совят. Оленята подросли, они стайкой бегали за Ванюшей, выпрашивая подсоленный хлеб. В киновольере удалось снять оленьи игры. Ольга пряталась в кусты, а оленята искали и всегда находили ее, прыгая вокруг куста, где была дрессировщица.

Попрощавшись с Краснолесьем, я отправилась в Ялту, чтобы успеть смонтировать часть полученного материала.

И вот он – первый показ группе пока еще вчерне собранного материала. Постепенно заполняется просмотровый зал Ялтинской киностудии. Вся наша киногруппа здесь: актеры, рабочие цехов, наши водители. Волнуется Филатов, курит свою трубку, беседуя в сторонке с Лозовским. Меня позвали в группу к телефону – звонок из Краснолесья. В трубке – срывающийся от слез голос дрессировщицы Ольги:

– Убили наших оленят!

– Как убили? – переспросила я.

– Вечером оленята пропали из нашего вольера, – рассказывала Ольга, – тут же была вызвана милиция и нашли… нашли тех, кто вошел в вольер и убил.

– Но зачем? – спросила я.

– У одного из них был день рождения, они напились и захотели жареного мяса на праздник. Тот, «именинник», взял топор и зарубил сначала одного, потом вернулся за двумя другими. Бирючанской оленушке Ленке удалось бежать, я нашла ее в лесу, она забилась в кусты и долго ко мне не выходила…

Я пошла в просмотровый зал, весть о гибели оленят мгновенно облетела всех. В это время вспыхнул экран, появился маленький Бемби в окружении желтых одуванчиков…

…Бежала по цветущему лугу наша Лада, оленушка Катька, наклонялась над ручьем, «разговаривала» с зайцем ласковая Оленка… В висках стучало…

…Убили, зарезали наших ручных оленят, тех, что, как дети, подходили к любым рукам за лаской. Они и к убийце подбежали… Топором! По детским глазам! По доверию! По живому бьющемуся сердцу! Топором! А на экране шел праздник солнца. Плыли прекрасные лебеди. Но вот выстрел, бегут олени, бегут дети-олени, бьется, истекая кровью, прекрасная лебедушка. Рядом со мной плакал Шура Крупников, утирал мокрые глаза Аркадий Покосов – плакали все… все, кто был в зале в день первого просмотра материала, в день гибели наших актеров-оленят.

После просмотра ко мне подошел Аркадий Покосов. В его добрых глазах были слезы.

– Получится, получится наш фильм. И, ох, как же он нужен! Как нужен!

Сижу одна в гостиничном номере, смотрю на экран телевизора. И снова заставка: «Красная книга Крыма», и вновь кадры нашего фильма и хроника, снятая на киноплощадке. К детям подходит оленушка Катька, тянется к их рукам, дети поят ее молоком. Следующий кадр – письменный стол, по одну сторону сидит следователь, по другую – красивый двадцатишестилетний парень с копной вьющихся темных волос.

– Вы сознавали, что вы делали? – задает вопрос следователь.

– Да… – нехотя отвечает парень.

– Расскажите, как это было…

– Ну как, я их приметил еще раньше…

– Вы знали, что это киновольер, предназначенный для съемок?

– Ну, знал… а тут как раз день рождения… ну, взял топор, вошел, они от меня в разные стороны. Ну, одного нагнал, кинул топор…