Дэвид Линч - Интервью: Беседы с К. Родли

Поэзия в движении. Драгоценные капли воды в «Дюне» (1984)

У вас было так много материала и пространства для развития, что можно было сделать отличный телесериал — вроде «Твин-Пикс».

Да, было бы здорово. Не вышло подать материал так, как он того заслуживал. А ведь сколько поэзии: атмосфера, ритуалы, пустыня. В тех местах воду нужно было собирать. Дрожание маленьких водяных капель с характерным звуком и светом. Такие вещи завораживают, но после первой же капли Дино как напрыгнет!

В этом фильме самое нелинчевское то, что дело не происходит где-нибудь по-соседству. Там галактический охват вместо пары соседних кварталов.

Да. С этим я вляпался.

А вы могли себе позволить на съемках распоряжаться спецэффектами и всякими тварями?

Да. Например, я хотел, чтобы Навигатор Третьего Уровня был похож на кузнечика, и сделал эскизы для Тони Мастерса, художника-постановщика. Тони взял мои эскизы, дополнил деталями, а потом Карло Рамбальди сделал модель. У меня насчет Карло Рамбальди есть теория: он любую тварь конструирует так, что она становится похожа на него. Так что каким-то образом Навигатор немного напоминал мне Карло. А спилберговский инопланетянин похож на Карло Рамбальди один в один! Так что идеи до своего воплощения проходили через многих людей.

Обычно вы активно участвуете в разработке изобразительного решения ваших картин, и с мегадизайном «Дюны» тоже так было?

Каждый винтик я не вытачивал, но очень активно участвовал в разработке определенного стиля картины. Например, когда сделали один из компонентов сцены с Навигатором Космической Гильдии, его конструкция стала диктовать внешний вид и других деталей тоже. На водной планете Каладан огромные леса, поэтому замок Атрейдесов целиком построен из твердой древесины, покрытой причудливой резьбой. Общественное устройство там похоже на военную организацию, а все оружие сделано из дерева и металла. Арракис же, наоборот, засушливая планета, поэтому мы сделали много разных приспособлений для выживания в пустыне. Но самой моей любимой планетой была Гьеди-Прайм, нефтяная планета. Мы использовали сталь, болты и керамику, чтобы ее сконструировать. Фрэнк многое описал в книге, но мы все-таки допускали отклонения. Мы разработали концепцию для каждой планеты и придумали подходящий реквизит, все по науке. К сожалению, многие наши объекты в итоге так и не вошли в фильм.

В определенный момент мы с Дино отправились в путешествие в Венецию. Он повел меня на площадь Сан-Марко, но определенным маршрутом, чтобы я увидел ее с конкретной точки. Всякий раз, когда видишь что-то впервые... если бы можно было только вспомнить! И я решил, что Венеция должна оказать влияние на стиль «Дюны». Я сообщил об этом Тони Мастерсу, и мы стали от этого отталкиваться.

Ему нужно было построить восемь огромных декораций, и мы проделали это дважды: сделали шестнадцать декораций на восемь павильонов. Они располагались так близко друг от друга, что Фредди Фрэнсис, оператор, сказал, что нужно будет снимать как на местности. У каждой была крыша, но не было окон, поэтому снимать эти декорации так, как обычно, не получалось. Но сколько было вложено труда! Мексиканские декораторы собирали конструкции из древесины тех самых тропических лесов, о которых так все переживают. Я имею в виду, у них там действительно отличная древесина. Даже фундус[19] был произведением искусства. В самом деле невероятно. Даже просто ходить по этим разнообразным постройкам было фантастическим путешествием.

Несмотря на критику «Дюны» и ваше собственное явное разочарование результатом, чем вы все же гордитесь в этом фильме?

Ну, я не довел там до конца ни одну мою собственную идею, чтобы в самом деле считать этот фильм своим. Мне казалось, будто у Дино и Рафаэллы есть некие пожелания, и потом, это была книга Фрэнка Герберта, и я пытался соответствовать его замыслу. Поэтому я попал в особого рода ловушку, из которой было трудно выбраться. Я не чувствовал достаточных полномочий, чтобы превратить фильм в свой. На этом-то я и сломался. Это превратилось в проблему. «Дюна» была вроде студийного фильма. Я не участвовал в окончательном монтаже и мало-помалу подсознательно начал идти на компромисс — понимая, что не смогу пойти туда и не хочу идти сюда. Я просто попал, понимаете, в такой промежуточный мир. И это оказалось довольно грустное место.

«Спящий, который должен проснуться». Пол Атрейдес (Кайл Маклохлан) бредет по деревянным резным коридорам в «Дюне» (1984)

Как вы думаете, замысел Дино сделать фильм в большей степени о людях, нежели о технике, реализовался в итоге?

Ну, с этого начиналось. Со смеси «железа» и человеческих эмоций. И там были интересные характеры. Но их было так много, что очень тяжело все вместить в фильм. Разве что если сделать несколько серий или три-четыре фильма. Что заставляло их поступать так, а не иначе? Если столько всего вбить в такое ограниченное время, то и получится галопом по европам, без глубины.

У Рафаэллы де Лаурентис, наверное, было очень ясное представление о том, что вы должны были привнести в фильм?

Да, но дело было в том, что я сделал два фильма — «Голова-ластик» и «Человек-слон». «Голова-ластик» был из ряда вон, а «Человек-слон» годился. Не думаю, что это было произнесено, но скорее всего из-за него я и получил «Дюну». Вроде того: «Ну, мы посмотрели Дэвида. Если он собирается снимать в духе „Головы-ластик", так это только через наши трупы! А вот если он будет работать, как в „Человеке-слоне", то это как раз то, чего мы от него хотим». Но во мне засело множество вещей из «Головы-ластик», и в этом материале я видел возможности их воплотить. Но, конечно, меня держали в узде.

Смесь «железа» и человеческих эмоций.

Барон Владимир Харконнен (Кеннет Макмиллан) и Зверь Раббан (Пол Смит) в «Дюне» (1984)

Тем не менее большинство предварительных публикаций придерживалось линии: «Этот режиссер собирается привнести свой частный, персональный взгляд в жанр, который обычно не допускает личностных прочтений».

Да. Но он не был ни таким уж частным, ни персональным! Это невозможно. У каждого свой голос — определенные пристрастия, почерк. Проблема в том, чтобы тебя оставили в покое, чтобы ты смог их проявить. В кино есть особенные вещи, о которых очень сложно рассказать. Нужен кто-то, кто целиком тебе доверяет, чтобы проникнуть в эти особенные области, но такое случается не слишком часто. Этого никогда не случится в атмосфере рабочей группы, когда все присутствующие обязаны иметь общее мнение по поводу любой мелочи в сценарии. Это настолько далеко от магии кино, что просто невообразимо. Вещи означают только то, что они означают. Ни капли больше. Ни единой щели для абстракции или сна. Просто скала.