Людмила Штерн - Поэт без пьедестала: Воспоминания об Иосифе Бродском

Мое университетское начальство повело себя осторожнее. Черт знает, что могут выкинуть непредсказуемые студенты. Поэтому безо всякого собрания, в тиши ректорского кабинета, мне сказали «ай-ай-ай» и выдали характеристику, полную двусмысленных похвал.

Мы отнесли бумажки в ОВИР, и тут вступила в игру Мара, то есть леди Маргарет. От нее стали приходить письма на бланках палаты лордов с гербами, печатями, водяными знаками и прочими прибамбасами. Содержание тоже было не слабое. Например: «Вчера ужинали с Генри К. Он просил не беспокоиться и сказал, что все взято под его личный контроль...»

Вероятно, у нашего КГБ не было ни малейшего сомнения, что Генри К. – небрежно замаскированный Киссинджер. Я представляла себе, как они задумчиво чешут затылки. «Что делать со Штернами? У них секретность и ваще... А с другой стороны, может, отпустить их к еб... матери, а то такая вонь на весь мир поднимется...»

Помогла и наша квартира, расположенная в одном квартале от Мариинского дворца на Исаакиевской площади, то-есть от Ленсовета. Она оказалась крупной картой в наших руках – кто-то из гебистских упырей мечтал там навеки поселиться. Короче, нас выпустили через восемь месяцев...

И тут, за десять дней до отъезда, Витя слег с температурой 42 градуса и неопознанным диагнозом. Везти его в таком виде было невозможно, и я помчалась в ОВИР просить отсрочку. День был неприемный. Я попыталась упасть секретарше в ноги, умоляя пропустить к нашей инструкторше, товарищу Ковалевой. Не тут-то было. И вдруг Ковалева сама возникла в дверях своего кабинета. Я стала скороговоркой объяснять нашу ситуацию. Инструкторша не пригласила меня в свой кабинет, но повела себя нетривиально. Как только зазвонил телефон и секретарша схватила трубку, чтобы кого-то облаять, Ковалева сделала мне едва заметный знак рукой и подошла к окну, повернувшись спиной к секретарше. Я встала рядом, и она тихо, почти шепотом, сказала: «Не мозольте глаза. Уезжайте в срок или раньше. О вас каждый день наводят справки».

Через три дня, в ее приемные часы, я снова явилась в ОВИР подписать какую-то последнюю бумажку. Ковалева приняла меня в своем кабинете.

– Почему вы меня предупредили? – спросила я.

– Потому что двенадцать лет назад окончила юрфак. И ваш отец был руководителем моего диплома.

В те годы основной поток советских эмигрантов направлялся в Израиль. В Соединенные Штаты тек слабый ручеек. О выборе страны можно было объявить, миновав границу, то есть в Вене. (Согласно правилам игры, из Союза разрешалось уезжать только на историческую родину для воссоединения с несуществующей семьей.)

Тех, кто хотел в Америку, отправляли в Италию на своеобразный карантин. Проверялось, нет ли у нас сифилиса или туберкулеза, не служили ли мы в КГБ и не являлись ли членами коммунистической партии. В Италии оформлялись въездные визы и выбирался (или назначался) город, в котором эмигрантам предстояло начать новую американскую жизнь.

Мы прожили в Италии четыре месяца. Оглядываясь назад, понимаю, какое это было сказочное время. Фея Сирени Ирина Алексеевна Иловайская поселила нас в квартире своих детей в центре Рима. Фаусто и Анна опекали нас, как любимых родственников.

И тем не менее, нас ни на минуту не покидали тревога и страх: что ждет нас в Америке? В какой город ехать? Как найти жилье? Как искать работу без языка? Дома, в Ленинграде, напичканные американскими романами, мы полагали, что знаем про Америку все... Оказалось, что о реальной жизни в реальной Америке представление у нас было довольно смутное. К тому же мой английский находился практически на нуле, или, как сейчас говорят, ниже плинтуса.

Я писала панические письма знакомым в Штаты. Наиболее вразумительно отвечал Бродский, «старожил» с трехлетним стажем. В то время он занимал таинственно (для нас) звучащую должность Poet in Residence в Мичиганском университете.

Одно из его писем было напечатано на хрустящей гербовой бумаге, выглядело внушительно и произвело на нас сильное впечатление:

Вот одно из его писем:

...Пишу тебе на хербовой бумаге, чтобы произвести благоприятное впечатление.... Насчет адвайса я тебе скажу, что за Нью-Йорк волноваться поздно, потому что там все уже на месте, и если есть шанс найти там арбайт, то по твоему, Н. Ф. и Витиному характеру это самое подходящее место.

С другой стороны, если арбайт предлагается где-нибудь в Новой Англии, то его лучше брать, потому что Н.-Й. там везде в 3 – 4 часах езды. Более того: одну вещь следует усвоить насчет Штатов. Никакая ситуация (работа, место жительства) здесь не является окончательной. Дело не только в том, что прописки нет: нет и внутренней прописки.

В среднем раз в три года (вообще чаще, но для тебя пускай будет раз в три) американ грузит свое семейство в кар и совершает отвал куда глаза глядят. Дело не только в том, что везде медом намазано, но и в том, что контракты в этой стране заключаются (будь то в сфере академической или инженерной), как правило, года на два. Дальше чувакам становится видно, хотят ли они тебя еще, и хочешь ли еще их ты. Во всяком случае, к любому поступающему предложению следует относиться как к временному явлению. А у русского человека, хотя и еврейца, конечно, склонность полюбить чего-нибудь с первого взгляда на всю жизнь. От этого – хотя бы чисто умозрительно – надо поскорей отделаться, а то потом нерв сильно расходиться будет, т. е. в процессе осознания.

Что до совершения отвала из Италии, то ты это постарайся оттянуть, потому что апpе (аpre, фр. «после». – Л. Ш.) приехать тебе в Европу можно будет только года через два, не раньше. Вообще, переход из мира нагана в мир чистогана проще, чем перемещения в последнем: будут – даже через два года – требоваться визы во все палестины, кроме канадской и мексиканской.

Что же до самих Штатов, то они в чисто эстетическом отношении Старому Свету полярны, и глаз – за исключением Н.-Й. и Бостона – радоваться будет редко. Чего тут, конечно, в избытке, так это Природы, но я не думаю, что тебе это позарез.

С работой для тебя некоторое время будет довольно сурово, – при том, конечно, условии, что ты не возьмешься за старое – геологию; потому что со всякими точными дисциплинами тут оно проще, чем с преподаванием литературы, фенечки и т. п. Местных кадров навалом, и чувак со степенью за рулем такси не есть выдумка пропаганды, потому что чувак этот больше гребет за рулем такси и понимает это. Во всяком случае, месяца два-три пробудете вы во взвешенном состоянии и, так как это неизбежно, лучше пробыть их в большом, вроде Н.-Й., городе. И хотя я не советую рвать когти из Италии немедленно, с другой стороны, вы – и Витька в первую очередь – должны соображать, что раздача хлебов и рыб (в учебных заведениях, во всяком случае) производится именно в январе – феврале – марте.