Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий - Лариса Андреевна Черкашина
До сих пор загадка: а была ли та девочка? Во всяком случае, в бракоразводном деле Абрама Петровича о ней упоминаний нет.
Любопытна дневниковая запись Алексея Вульфа: «…Показал он (Пушкин) мне только что написанные первые две главы романа в прозе, где главное лицо представляет его прадед Ганнибал, сын Абиссинского эмира, похищенный турками, а из Константинополя русским посланником присланный в подарок Петру I, который его сам воспитывал и очень любил. Главная завязка этого романа будет – как Пушкин говорит – неверность жены сего арапа, которая родила ему белого ребёнка и за то была посажена в монастырь».
Александр Пушкин:
«…Ревность начинала бурлить в его африканской крови, и горячие слёзы готовы были течь по его чёрному лицу».
И вот в один из февральских дней 1732 года обманутый муж подал в канцелярию города Пернова жалобу, в коей утверждал, что жена не только изменяла ему, но и вознамерилась его отравить. И приводил рассказы свидетелей. Так, кондуктор Гавриил Кузьминский говорил ему, как Шишков «хвалился его, капитана, окормить». Но слышал он те слова не от самого Шишкова, а от их сотоварища Фабера. А Фабер, в свою очередь, показал под присягою, что о том поведала ему мещанка Морша. «Приходил-де ко мне Шишков, – признавалась она, – и говорил, что капитан Авраам Петров болен и кабы капитанша была умна и послала в аптеку, и купила чего и дала б ему, Петрову, и он бы не долго стал жить».
И под присягой Морша не отреклась от показаний. Хотя резон опорочить Шишкова у неё был, да ещё какой! Ведь прежде, ещё до прибытия четы Ганнибал в Пернов, кондуктор Шишков обольстил её дочь, а жениться на бедной девушке отказался. Морша пожаловалась начальству соблазнителя – последовал приказ: обманщику «учинить наказание на теле». Шишкова выпороли, и после он, как ни в чём не бывало, приходил в дом к несостоявшейся тёще на правах старого знакомца. Но давняя обида у матери осталась…
Правда в том, что Евдокия вышла замуж по принуждению, мужа не любила и супружеской верностью не отличалась. Но умысла в отравлении Абрама Петровича, судя по показаниям свидетелей, у неё не было.
Ганнибал пытался по-своему «образумить» жену: держал её под караулом, не останавливался и перед жестокими наказаниями. Одна из комнат семейного жилища обращена была в пыточную: в кольца, ввёрнутые в стену, продевали руки несчастной жены, и она повисала в воздухе. Плети и розги свистели в воздухе, заглушая крики бедной Евдокии. В деле есть свидетельства, что чернокожий муж «бил и мучил несчастную смертными побоями необычно», «грозил её, Евдокию, убить», если не признается та в злонамеренных кознях.
Дознание по делу Евдокии Андреевны (по утверждению мужа, она якобы «с кондуктором Шишковым хотела его, Ганнибала, отравить и с ним, Шишковым, блуд чинила») велось в гарнизонной канцелярии. Несчастная давала все показания по желанию своего грозного супруга – побои и угрозы, видимо, не прекращались. В течение пяти лет до решения суда Евдокии, арестантке Госпитального двора, где томились заключённые, пришлось влачить самое жалкое существование. Муж на пропитание денег не давал, и только милостыня добрых людей спасала её от голодной смерти.
Любовь по имени Христина
В те дни, когда гречанка Евдокия нищенствует на Госпитальном дворе, её супруг встречает юную шведку, дочь капитана Перновского полка Матвея (Матиаса) фон Шеберга. Барышня Христина, очарованная речами и манерами темнокожего кавалера, ответила ему взаимностью. Загадочна женская душа:
Украдкой нимфа молодая,
Сама себя не понимая,
На фавна иногда глядит.
В сердце арапа вспыхнула новая страсть – и плодом той «неосторожной любви» стало рождение сына-первенца. Будущий генерал-аншеф Иван Ганнибал, основатель Херсона и герой Чесмы, один из прославленных людей Екатериниского века, появился на свет, когда его родители не были повенчаны. Потому ли неизвестна и точная дата его появления на свет? Есть предположение – и оно подкрепляется годом рождения Ивана Абрамовича, выбитым на его надгробной плите – 1731-м (признанным, правда, ошибочным), – что встреча его родителей состоялась намного ранее, чем принято полагать. Вероятно, оба, и Абрам Петрович, и Евдокия Андреевна, не отличались такой христианской добродетелью, как супружеская верность…
Чтобы совершить церковный обряд, Ганнибалу требовалось предоставить бумагу, именуемой «венечной памятью». Такой документ правдами и неправдами Абрам Петрович раздобыл у одного из приходских священников, и когда дело о разводе с Евдокией Ганнибал ещё только рассматривалось в высших инстанциях, в 1736 году он женился вторично (что почиталось преступлением!) на милой его сердцу Христине. Поскольку жених и невеста принадлежали к разным вероисповеданиям, то и венчание свершилось дважды: в лютеранской кирхе и в православном Преображенском соборе Ревеля[4].
Ко времени второй женитьбы Абрам Петрович числился в отставке, но в 1739 году подал челобитную и через два года определен в ревельский гарнизон в чине подполковника артиллерии. А вскоре стал обер-комендантом Ревеля, где заслужил добрую славу честного и строгого начальника.
Между тем в гарнизонной канцелярии Пернова по делу о «блуде жены, его капитана, и к отраве, его капитана, женою» вынесли приговор: «Прелюбодеице учинить наказание – гонять по городу лозами, а прогнавши отослать на Прядильный двор, на работу вечно, а Ганнибалу, как невинному, за руками всех присутствующих выдать аттестат».
Однако доведённая до отчаяния суровостью приговора Евдокия решилась действовать. Как пишет Опатович, она «упросила кого-то написать прошение в Фортификационную контору, чтобы её вытребовали в Петербург. Её вытребовали. Теперь дело Абрама Петровича приняло оборот, для него не совсем удобный… Евдокия Андреевна в Петербурге не оставалась в бездействии. От её имени подана была 1 марта 1737 года челобитная в Святейший Синод. В ней подсудимая заявляла, что показания свои в перновской канцелярии дала неправильно, опасаясь угроз мужа; неправильно показал и кондуктор Шишков, по команде подчинённый Ганнибалу. Евдокия просила дело о ней произвести в духовном ведомстве и там же переспросить как мужа её, так и свидетелей. Вместе с тем она просила освободить её из-под караула, дабы «голодной смертью не помереть».
В конце концов дело передали в Синод. В декабре 1743 года епископ Санкт-Петербургский Никодим снизошел к страдалице: до окончания дела он милостиво соизволил освободить «рабу Божию Евдокию» из-под стражи и разрешить ей остаться в столице. Но с тем условием,
