Иван Колос - За час до рассвета

Душегуб шел вдоль шеренги, пристально всматривался в лица, выбирая очередную жертву. Вдруг остановился против Петра Васильева. Посмотрел на охранников, которые стояли тут же рядом, потом как будто бы хотел отойти, но осмотрелся и со всей силой ударил Петра палкой по голове. Васильев упал. Немец равнодушно взглянул на него и пошел дальше.

Николай с Сергеем помогли Петру подняться на ноги. "Ну, проклятый фашист, держись!" - процедил сквозь зубы Николай. От лютой злости ему хотелось сразу же броситься на гитлеровца и вцепиться ему в горло. Но тот был уже в стороне, и к тому же Николай мог действовать только одной рукой.

Душегуб прошелся вдоль всего строя, затем вернулся. И как только поравнялся с Петром, Николай с остервенением бросился на гитлеровца и, сколько было сил, ударил его в висок. Фашист тяжело брякнулся о землю, не выпуская палку из руки. Пленные ахнули, Сергей схватил Николая за руку и втолкнул его в шеренгу.

- Что ты наделал!

Алексеев был как во хмелю, он испытывал бешеную радость. Ему показалось, что фашист больше не поднимется.

Неожиданно в ворота лагеря въехала легковая машина и остановилась около пленных. Из нее вышел гитлеровский майор. На удивление всем, душегуб очнулся, быстро вскочил на ноги и, вытянувшись в струнку, что-то доложил, сделал шаг в сторону, щелкнул каблуками и замер.

Майор пристально осмотрел его с ног до головы и на ломаном русском языке обратился к пленным:

- Кто ударил солдата великой Германии?

Военнопленные, опустив головы, молчали. Умирать никому не хотелось. Только теперь почувствовал Николай, что он натворил. Но он все равно не сожалел о происшедшем. Он был доволен, что дал в морду мучителю. И теперь был согласен на все, даже на смерть.

- Ну, ребята, кажется, все, - прошептал он на ухо Петру, затем незаметно крепко пожал Сергею руку и сделал три шага вперед.

- Я ударил его.

И с вызовом посмотрел в глаза гитлеровцу.

- За что?

- Пусть он не издевается, не избивает нас! Мы не позволим мучить нас! - выкрикнул Николай.

Он знал, что его ждет смерть. Расстрелять человека для гитлеровцев ничего не стоило. Николай посмотрел на осеннее небо, затянутое пеленой серых облаков. Мгновенно пронеслась в голове родная Журавка, друзья детства... Не хотелось так бесславно погибать, но уже ничего не поправишь.

Майор подошел к Николаю поближе и по-русски сказал:

- В Германии уважайт храбрый воин. Стать снова в строй!

Пленные облегченно вздохнули. Майор подошел к душегубу, выругался по-немецки, хлестнул его перчатками по щеке и приказал сесть в машину. Тот, удивленный, посмотрел на майора и, уловив его взгляд, пошел к машине. Майор последовал за ним. Они сели в автомобиль и укатили из лагеря.

- Разойдись! - скомандовал один из охранников.

- Пронесло! - выдохнул Сергей.

К Николаю, Петру и Сергею подошли несколько человек, присели около них. Они не могли понять, что же случилось. Николай тоже был в недоумении. Долго молчали. Затем к Алексееву обратился пожилой, заросший щетиной человек.

- Ну, браток, и отомстил же ты душегубу! Здорово! Но доброго не жди... А откуда будешь родом?

- Из Сибири я.

- Да, сибиряки - народ отчаянный, упрямый. Только ты, братец, должен отсюда немедленно нарезать винт: убьют, гады...

- Пусть проклятый фашист живьем съест, а мучить не позволю. Пусть стреляет...

- Ты еще молодой, жить тебе надо.

- Ну, а куда я денусь? От меня зависит моя жизнь, что ли? Вон как охраняют!

- Кое-что зависит и от тебя. Вот слушайте меня. Только никому... Поняли? Каждый день среди пленных немцы отбирают более молодых ребят и посылают на работу: мосты, дороги ремонтировать... Там, на работе, бежать можно, я уже говорил тут с некоторыми...

Николай недоверчиво посмотрел на говорившего человека, был он здоров, ранений не имел, однако находился здесь в плену.

- Вы бы сами пошли мосты и дороги чинить, - сказал Алексеев, - чего же вы здесь сидите? Другим советы даете... Я же раненый. Кто меня на работу возьмет с одной рукой?

- Держись лучше нас, дружок, не пропадешь, - заявили незнакомцу Петр и Сергей.

- Будем вместе держаться, другого выхода нет, братцы, - ответил он.

Назавтра, как и говорил незнакомец, в лагерь въехало около двадцати автомашин, и немцы объявили, что им нужно пятьсот человек для работы. Начали отбирать по одному, молодых и способных работать пленных. У барака скопилось около трех тысяч узников. Каждому хотелось выбраться из лагеря, бежать. Ведь люди умирали здесь от голода и холода, при этом каждый чувствовал себя виноватым перед Родиной.

Когда Алексеев прорвался в барак и предстал перед обер-лейтенантом, к нему неожиданно шагнул один из охранников, схватил его за воротник и подвел к офицеру.

- Этот, господин офицер! - отчеканил охранник.

- Вывести его на улицу и оставить в лагере.

- Слушаюсь! - так же отчеканил охранник.

Гитлеровец с автоматом на шее вывел Алексеева во двор и, жестом указав в сторону барака, крикнул:

- Градэ аус! - Прямо!

За всей этой сценой наблюдали Сергей и Петр.

Как только охранник скрылся в бараке, Сергей и Петр подошли к Николаю.

- Все будет хорошо, Николай, - шепотом сообщил Сергей. - Вместе со всеми, кого отобрали, и мы уедем. Я одному шоферу-немцу сунул обручальное кольцо, и он сказал, чтобы мы лезли в кузов его машины. Пошли...

Николай просиял. Вскоре гитлеровцы, отсчитав пятьсот человек, объявили посадку. "Счастливчики" бросились к машинам. Остальных охранники оттеснили в угол лагеря. Заурчали моторы, и под конвоем колонна двинулась в путь. Когда проехали лагерные ворота, Николай вздохнул.

Первая неудача

Пленных привезли в Могилев, на железнодорожную станцию, погрузили в вагоны. Николай со своими друзьями попал в шестой вагон. Было сыро, зябко. Пленные измокли, замерзли, были не рады жизни. Усиленный конвой оцепил вагоны. Застучали запоры, и вскоре эшелон двинулся в путь.

Двери вагонов были заперты на железные засовы. Наступила темнота, нужно было как-то открыть дверь и бежать. Петр и Сергей начали работать, но у них ничего не получилось. В этот момент эшелон остановился. Охранники открыли двери, приказали всем выйти. К эшелону подъехали несколько грузовых автомашин, осветили фарами колонну. Светло стало - хоть иголки собирай! Побег был невозможен. Гитлеровцы усилили конвой, построили пленных и пересчитали их.

Поступила команда - двигаться. Прошли мимо каких-то зданий, затем гитлеровцы повели колонну полем.

При ярком свете автомобильных фар пленных загнали в лагерь, обнесенный колючей проволокой. Вокруг возвышались караульные вышки, торчали дула пулеметов, ходили часовые. "Значит, снова лагерь, - подумал Николай. - Ах, проворонили время и подходящий случай..."