Людо ван Экхаут - Это было в Дахау.

– Что тебе, макаронник?

– Здесь нечеловеческие условия,- сказал итальянец.

– Верно,- согласился староста.- Это условия как раз для паршивых итальянских свиней.

– Но мы не можем так жить.

– А никому и не нужно, чтобы вы здесь жили. Вас прислали сюда подыхать, как и всю остальную падаль.

– Но мы хотим выбраться отсюда,- сказал итальянец.

Староста блока разразился хохотом.

– Выбирайтесь! Есть разные способы выбраться отсюда: можно покончить жизнь самоубийством, в Дахау это разрешается. Только надо довести дело до конца, за неудачную попытку строго наказывают-переводят в бункер, а оттуда никто не возвращается. Кроме того, вы должны действовать сами, без посторонней помощи. Если узнают, что вам кто-то помогал, его тоже отправят в бункер. Я припасу вам побольше веревки, если хотите.

Итальянец отрицательно покачал головой.

– Мы не собираемся умирать. Мы хотим жить.

– Бежать…- подсказал староста.- Можно, конечно. Но, к несчастью, все беглецы неизбежно возвращаются обратно. И со всеми поступают одинаково – привязывают к столбу у входа в лагерь, вешают на грудь дощечку с надписью: «Я снова здесь!» А иногда эсэсовец приказывает повесить на беглеца барабан, и тот должен бить в барабан, обходя весь строй на поверке, и громко выкрикивать: «Я снова здесь!» После этого его привязывают к столбу. И там он висит без еды и питья, пока не умрет. Обычно больше четырех дней никто не выдерживает. Но некоторые неудачники висят иногда целую неделю.

– Мы не собираемся бежать. Мы хотим служить в эсэсовских войсках.

Староста блока окаменел от изумления. Он медленно встал.

– Что вы хотите?!

– Служить в эсэсовских войсках.

– Вот это да! – воскликнул староста, и все заметили, как у него заблестели глаза. Очевидно, у него тут же созрел какой-то план. – Если вы попадете в эти войска, то вам придется драться в России.

– Это не меняет дела. Мы готовы на все. Здесь все равно не жизнь.

– Но ведь вам известно, что в эсэсовских частях служат отборные солдаты вермахта? (Староста решил перестраховаться на тот случай, если разговор дойдет до ушей эсэсовцев.) Туда принимаются только самые храбрые и верные люди.

– Мы хорошие солдаты, воины по призванию.

– Хорошо,- согласился староста. Итальянца даже сбила с толку его сговорчивость.- Зови сюда своих макаронников.

Не прошло и трех минут, а в блоке уже знали о просьбе итальянцев. Мы были полны негодования.

Итальянцы ждали на улице. Они стояли молча, сбившись в кучу, а как только появился делегат, построились в колонну по четыре и зашагали к четвертому блоку. Это было жалкое зрелище. Со всех сторон их осыпали оскорбительными ругательствами.

– Вот погодите, проклятые макаронники, русские покажут вам! Они уложат вас всех.

– А вы тут передохнете!

Староста блока вышел на улицу. Мы поспешили отойти подальше, но ему в тот момент было явно не до нас.

– Все собрались?

– Так точно.

– Все согласны?

– Все.

– Спроси еще раз.

Делегат повернулся кругом и сказал что-то своим землякам. Все утвердительно закивали и громко крикнули: «Да, синьор!»

– Слышите, все согласны.

– Имейте в виду, фронт не забава. Объясни им. Еще не поздно передумать.

Делегат перевел, но итальянцы были непоколебимы.

– Они не изменят своего решения. Они хотят уйти отсюда и готовы на все, чтобы оказаться на воле.

– Прекрасно,- произнес староста. – Посмотрим, подходите ли вы для службы в эсэсовских войсках. Я устрою вам нечто вроде вступительного экзамена. Мне бы не хотелось, чтобы вы произвели плохое впечатление, когда на вас наденут эсэсовскую форму. Я буду тренировать вас сам.

Мы бросились в боксы и приникли к окнам. Сначала итальянцы восприняли слова старосты всерьез. И тот принялся за дело. Он заставлял их маршировать, делать пол-оборота вправо, останавливаться, маршировать на месте. Но постепенно тренировка превратилась в издевательство. Она длилась целый день. Старосты боксов раздавали заключенным суп, а итальянцам оставалось лишь в отчаянии смотреть на котлы.

– Вам не положено есть эти помои,- заявил им староста блока.- Скоро вы получите особый паек. Кроме того, один день поста не повредит эсэсовскому молодцу. Лечь – встать – шагом марш! Лечь – ползти – встать! Бежать назад – лечь – ползти! Не на четвереньках, идиоты! Ползите по-пластунски! А теперь – прыгать по-лягушачьи! Бежать утиным шагом! Лаять по-собачьи! Все это надо уметь. Вы должны научиться подражать крикам животных.

Бесконечная муштра! Мы видели, как старосте стали помогать капо. Они подгоняли пинками в спину тех, кто недостаточно быстро поднимался с земли, или тех, кто медленно ложился.

– Не смейте падать на руки, идиоты! Когда засвистят пули, надо падать плашмя. Лучше разбить морду, чем получить пулю в живот.

Тренировка закончилась лишь перед ужином. Итальянцы не получили хлеба. Он достался начальству блока.

– Итак, закончился первый день, – сказал староста блока довольным тоном. – Эту группу упражнений вы делали неплохо. Завтра, безусловно, дело пойдет лучше. Ничего, у нас впереди еще две недели. Конечно, если вы еще не изменили своего решения…

Итальянцы, тяжело дыша, крепко держались друг за друга, чтобы не упасть.

– Итак, вы не передумали? Желающие служить в эсэсовских войсках – шаг вперед!

Желающих не оказалось.

Через несколько дней после этого случая бельгийцев и французов согнали вместе и вывели из блока. На лагерной аллее мы встретили еще одну группу бельгийцев и французов, и я узнал в них заключенных из Байрета, прибывших в Дахау, как и я, 1 декабря 1944 года. Их осталось всего человек двадцать пять. Значит, выжил один из восьми. Остальные погибли.

Нас привели на плац, где уже ждали другие заключенные. У них был такой же жалкий вид, как и у нас. Все продрогли до костей, в глазах можно было прочесть один и тот же вопрос: «Что будет дальше?»

Среди нас больше не было оптимистов, уверявших, что война кончилась и что нас обменяют на немецких военнопленных. Никто уже не говорил, что все самое страшное позади. Мы просто стояли и ждали.

К нам обратился эсэсовец. Он не кричал, не требовал держать равнение в строю.

– Вы направляетесь в особую «бомбовую команду». Вас поместят в товарные вагоны, и с этого момента вы будете жить на железной дороге. Будете делать остановки там, где бомбили воздушные бандиты, и восстанавливать то, что разрушено. Вас будут хорошо кормить. После ликвидации следов налета поедете дальше. Это для вас единственная возможность заслужить доверие.

Его слова звучали в наших ушах как музыка. Наконец-то прочь из лагеря!