Джошуа Слокам - Один под парусами вокруг света (с иллюстрациями)

Им все же понадобилось несколько дней, чтобы погубить яхту.

После встреч с терпевшим бедствие «Акбаром» и с пароходом «Шерман» на протяжении многих дней мое плавание проходило на редкость благополучно. 16 мая я обменялся сигналами с жителями острова Саут-Солитери — огромной каменной глыбой, лежащей в океане вдали от берегов Нового Южного Уэльса на 30°12 южной широты.

— Что за судно? — спросили меня, когда «Спрей» поравнялся с островом. Я поднял звездно-полосатый флаг, а они подняли в ответ британский. Судя по приветствиям, я понял, что жители знали все и вся о моем судне, так как больше вопросов не последовало. Меня даже не спросили, какую выгоду я извлеку из экспедиции, а только подняли сигнал: «Желаем счастливого плавания», а это только и требовалось.

19 мая я миновал устье реки Твид, откуда с мыса Дейнд-жер мне просигналили: «Весь ли экипаж здоров?», а я уверенно ответил: «Да!»

На следующий день «Спрей» обогнул мыс Санди и, что очень важно в любом плавании, попал в полосу пассатных ветров, сопровождавших его теперь на протяжении нескольких тысяч миль. Эти ветры дули с небольшими интервалами почти беспрерывно, с силой от сильного шторма до легкого ветерка.

На оконечности мыса Санди стоит яркий маяк, который я увидел за двадцать семь миль. Следующий маяк находится на острове Леди Эллиот и, подобно часовому, стоит у ворот Большого Барьерного Рифа, куда «Спрей» добрался при благоприятных условиях. Поэты много раз воспевали маяки и путеводные огни, но приходилось ли какому-нибудь поэту видеть яркую вспышку маячного огня на своем пути в темную ночь среди Кораллового моря? Если да, то он понял истинный смысл своих стихов.

На протяжении многих часов «Спрей» шел против течения в какой-то нерешительности. Обуреваемый сомнениями, я ухватился за штурвал, чтобы отвернуть «Спрей» мористее, но именно тогда прямо по курсу блеснул огонь маяка.

— Все наверх!… — крикнул я и с радостью направил свое судно на свет маяка. Теперь «Спрей» вновь шел по спокойной воде в защищенном море, впервые с тех пор, как он покинул Гибралтар, только с той разницей, что он плыл по океану, неправильно именуемому Тихим. Говоря по правде, Тихий океан не является более бурным, чем другие океаны, но я твердо убежден, что он вовсе не тихий и тишина его только в названии. Чаще всего то здесь, то там свирепствуют штормы. Мне однажды довелось познакомиться с писателем, рассказывавшим о морях разные милые истории; попав как-то в тихоокеанский ураган, писатель стал совсем другим человеком. Но, говоря по правде, что осталось бы от всей поэзии моря, если бы на нем не бушевали дикие волны?

И вот теперь «Спрей» очутился среди моря кораллов. Самое море можно было назвать очень спокойным, но коралловые рифы всегда остаются острыми и опасными. Хотя я и доверил свою судьбу создателю всех рифов, но в то же время

смотрел в оба.

Большой Барьерный Риф с его водами различной окраски и волшебными островами — сплошное чудо! После всех «безопасных мест стоянки» я не мог налюбоваться окружающим. 24 мая, пройдя сто десять миль от мыса Дейнджер, «Спрей» вошел в пролив Уитсанди и всю ночь плыл среди островов. Когда солнце поднялось, я оглянулся и очень пожалел, что прошел этот участок пути в темноте, — настолько все кругом было прекрасно.

ГЛАВА 15

Прибытие в порт Денисон, Квинсленд. Лекция. Воспоминания о капитане Куке. Благотворительная лекция в Куктауне. Счастливый исход столкновения с коралловым рифом. Хоум-Айленд, остров Санди и остров Бёрд. Американский- ловец жемчуга. Празднество на острове Четверга. Новый флаг на «Спрее». Остров Буби. Через Индийский океан. Остров Рождества

Утром 26 мая я миновал Глостер-Айленд, а к вечеру «Спрей» отдал якорь в порту Денисон невдалеке от маленького, расположенного на холме городка Боуэн. Благодаря исключительно здоровой местности этому городку суждено стать морским курортом и здравницей Квинсленда.

Подходы к здешней гавани очень удобны, безопасны и широки, а грунт отлично держит якорь. В момент прихода «Спрея» в Боуэне царила полная тишина, а на следующий вечер местное население собралось в здании художественной школы, чтобы поговорить о моей экспедиции, являвшейся для местных обитателей сенсацией. Об этом собрании было по всем правилам объявлено в двух местных газетах «Бумеранг» и «Налли-Налли», причем одна из них сообщила об этом накануне, а другая с опозданием на сутки. Впрочем, это было совершенно безразлично для редактора, а для меня и подавно.

Помимо газетной рекламы, были выпущены листовки и нанят «лучший глашатай Австралии». Я был готов по всем морским правилам утопить этого негодяя вместе с его колокольчиком и прочими атрибутами, когда он подошел к маленькой гостинице, где я обедал в обществе моих будущих слушателей. Неистовый звон в колокольчик и дьявольски пронзительные выкрики глашатая были способны разбудить мертвых, какие только имелись на пути, пройденном «Спре-ем», или, как потом писала газета «Бумеранг», между Бостоном и Боуэном — «этими двумя опорными точками 'мироздания».

Мистер Майльс — здешний судья, капитан порта, уполномоченный по землеустройству, инспектор золотых приисков и т. д. и т. п. — председательствовал на собрании и счел нужным представить меня собравшимся. Не могу понять, для чего он это сделал: разве в угоду моему тщеславию или для того, чтобы еще больше затруднить мою жизнь… Говоря по правде, я успел в первый же час по прибытии познакомиться со всеми жителями города и знал их по имени, как и они знали меня. Несмотря на это, мистер Майльс широко использовал свои ораторские способности. Я твердо считал, что он может сам прочитать лекцию о путешествии «Спрея», а я ограничусь показом картинок, однако он от этого отказался. Должен пояснить, что лекция иллюстрировалась волшебным фонарем. Иллюстрации были хорошими, но фонарь стоимостью 30 шиллингов, освещавшийся обычной керосиновой лампой, никуда не годился.

Ранним утром следующего дня я поспешил отплыть дальше, пока не вышли местные газеты. Как я узнал впоследствии, газеты поместили хвалебный отчет о том, что они называли лекцией, и не забыли помянуть добрым словом глашатая.

Отплыв из порта Денисон, «Спрей», подхваченный пассатным ветром, шел безостановочно днем и ночью, пока в понедельник 31 мая 1897 года не достиг города Куктауна на реке Эндевор. В день моего прибытия в Куктауне разразился сильнейший ураган. На здешних широтах пассатные ветры достигают максимума, а в районе Куктауна нередко превращаются в жестокие ураганы.

На этом отрезке пути мне пришлось плыть очень внимательно, постоянно определяя свое местоположение. Опытный офицер британского флота, посоветовавший мне этот маршрут, писал, что его паровое судно «Орландо» двигалось днем и ночью, но что мне — парусному мореходу — нельзя подвергаться опасности наскочить ночью на Коралловый риф. Говоря откровенно, находить ежевечерне место для стоянки на якоре было бы нелегким делом; еще в свое время, по выходе из Магелланова пролива, я решил, что больше не буду каждое утро проделывать трудную работу, связанную с очередным отправлением в плавание. Наличие комплекта отличных морских карт позволяло мне теперь плыть круглосуточно, а при попутном ветре и хорошей погоде, господствовавшей в это время года, продвижение по проливу Большого Барьерного Рифа ничуть не опаснее, чем езда по главной улице делового городка. Но каждому, кто намерен осуществить это плавание, я скажу: днем и ночью остерегайтесь рифов, а находясь на берегу — будьте также осторожны.