Сборник - Нефть. Люди, которые изменили мир
Турецкая нефтяная компания
Произошедшая в 1908 году революция младотурок[238] не пошатнула политического и экономического положения Галуста. Напротив, его карьера шла по нарастающей. Нефтепромышленник проявил себя как искуснейший дипломат. Ему удалось примирить конкурирующие интересы Великобритании и Германии, а также извлечь выгоду из противостояния Лондона и Вашингтона в борьбе за самые выгодные контракты.
В 1912 году, отдав концессию на разработку месопотамской нефти американцам, Гюльбенкян предложил Англии принять участие в создании Турецкой нефтяной компании – консорциума крупнейших игроков на рынке нефти, целью которого была разработка месторождений в Ираке. Подданные британской короны хотели укрепить свои позиции на Ближнем Востоке и снизить влияние немцев, а потому ответили согласием. В результате половина созданной по инициативе Галуста Турецкой нефтяной компании оказалась во владении Англо-персидской нефтяной группы д’Арси (нынешняя British Petroleum), по 25 % досталось Deutsche Bank и Royal Dutch Shell Group.
В это же время Гюльбенкян стал советником учрежденного в 1910 году Национального банка Турции, а чуть позже приобрел 30 %-ный пакет акций кредитного учреждения.
Создавая Турецкую нефтяную компанию, предприниматель не забыл и о собственном кошельке. По условиям контракта группа д’Арси и Shell отдавали ему как бенефициару по 2,5 % общей стоимости активов. Гюльбенкян не имел акций с правом голоса, но мог рассчитывать на долю прибыли от добычи и продажи нефти. После этого за Галустом закрепилось прозвище Мистер Пять Процентов, под которым он стал известен на весь мир.
Начало Первой мировой войны разрушило планы акционеров Турецкой нефтяной компании на разработку иракских месторождений. После подписания Версальского мирного договора в 1919 году расстановка сил на рынке нефти претерпела изменения: Германия вышла из игры, Османская империя распалась, Ирак перешел под протекторат Великобритании. Начались долгие переговоры о новой структуре владения Турецкой нефтяной компанией. В 1925 году при непосредственном содействии Гюльбенкяна компании отошли эксклюзивные права на разработку месторождений Ирака. Открытие огромных запасов нефти в Баба-Гургуре[239] послужили импульсом к скорейшему окончанию переговоров.
«Красная линия»
В 1928 году был заключен договор, вошедший в историю под названием «Красная линия». Этот документ определил, какие компании могут инвестировать в Турецкую нефтяную компанию – иными словами, получать миллиардные барыши от добычи иракской нефти. Соглашение закрепило такое право за Англо-персидской нефтяной компанией[240], Французской нефтяной компанией[241], Royal Dutch Shell Group и Корпорацией развития Ближнего Востока, которая объединила в себе представителей шести американских нефтедобывающих компаний. Пайщикам запрещалось вести самостоятельную разведку и добычу нефти в Ираке, а Галуст Гюльбенкян и в новой структуре владения сумел оставить за собой пятипроцентный пакет.
В 1929 году Турецкая нефтяная компания была переименована в Иракскую. Король Ирака Фейсал I ибн Хусейн предпочитал иметь дело с Гюльбенкяном, а не с западными промышленниками. Он намеревался в обход «Красной линии» предоставить Галусту эксклюзивные права на добычу нефти. Гюльбенкян не раздумывая отказался. Он посчитал более выгодным для себя иметь небольшую долю в общей компании, чем ссориться с партнерами и извлекать нефть из-под земли своими силами. Свое миллиардное состояние он сделал на комиссионных.
«Лучше съесть маленький кусок большого пирога, чем большой кусок маленького».
В 1938 году предприниматель создал компанию Partex, которая консолидировала все его нефтяные активы. Что касается «Красной линии», то она оставалась в силе до 1948 года, когда США через Арабско-Американскую нефтяную компанию[242] начали массированное наступление на ближневосточные месторождения. Все заинтересованные стороны приступили к новым переговорам, которые упразднили существующий договор.
Меценат и коллекционер
К 60 годам Галусту Гюльбенкяну наскучили постоянные заботы о хлебе насущном. Настало время сделать что-то для души, и нефтяной магнат посвятил себя благотворительности и искусству. В 1929 году на его деньги в Иерусалиме была построена Библиотека армянской патриархии. Он определил Армянской апостольской церкви постоянную ренту. Согласно завещанию Гюльбенкяна, она выплачивалась и после его смерти.
В 1930 году скончался Погос Нубар-паша, сын старшего Нубара-паши, который помог Галусту в самом начале его карьеры. К Гюльбенкяну перешел неофициальный титул старейшины армянской общины в рассеянии. С 1930 по 1932 год он возглавлял Всеармянский благотворительный союз – крупнейшую благотворительную организацию диаспоры, действующую более чем в 30 странах мира. При активном участии миллиардера и на его средства в населенных армянами районах Турции, Ливана, Сирии, Ирака и Иордании строились церкви, школы и больницы.
Щедрые пожертвования предприниматель делал и ранее. В 1922 году в память своих родителей он возвел в Лондоне армянскую церковь Сурб-Минас, а также выделил 400 тысяч долларов на восстановление Эчмиадзинского монастыря[243]. При его содействии строились новые районы на окраинах Еревана. Не осталась без поддержки и построенная родителями Галуста больница Сурб-Пркич в Стамбуле.
Столь малый срок во главе Всеармянского благотворительного союза объясняется грандиозным дипломатическим скандалом, косвенным виновником которого стал Гюльбенкян. Меценат задумал построить в Сирии несколько поселков для армянских беженцев, спасшихся от резни 1915 года[244] и влачащих жалкое существование в палаточных городках. Он хотел трудоустроить их на строительстве нефтепровода Мосул – Триполи – Хайфа[245]. Однако Турция обвинила Гюльбенкяна в создании «армянского очага» у своих границ, надавила на советский МИД, и в советской армянской прессе началась обличительная кампания против нефтепромышленника. Оскорбленный до глубины души, Галуст подал в отставку.
В 14 лет на 50 пиастров, полученных от отца за успехи в учебе, Галуст купил на стамбульском базаре несколько старинных монет. Они легли в основу богатейшей коллекции древнегреческих монет, которые Гюльбенкян собирал всю жизнь. Эта коллекция считается крупнейшей в мире.
Увлечение коллекционированием живописных полотен началось у Гюльбенкяна еще в юности. Он обладал тонким вкусом, умел ценить подлинную красоту и был вдумчивым знатоком искусства. Наряду с картинами он приобретал керамику, фарфор, раритетные издания, рукописи, скульптуры, драгоценные камни. «Только лучшее для меня достаточно хорошо», – говорил он, расплачиваясь за очередной экспонат. В начале 1920-х годов его коллекция достигла таких размеров, что ему пришлось покупать в Париже целый особняк, который был полностью отведен под произведения искусства. Собрание насчитывало около 6 тысяч предметов. Посторонних в этот своеобразный музей Галуст пускал с большой неохотой, поскольку очень трепетно относился к своим сокровищам.
На рубеже 1920-х и 1930-х годов советское правительство проводило распродажу эрмитажных шедевров первого ряда, чтобы выполнить план по выручке валюты. Гюльбенкян, торговавший в то время нефтью с Советской Россией, узнал об этом по своим каналам и изъявил желание купить ряд полотен. В три сделки он приобрел 51 экспонат Эрмитажа, заплатив за них в общей сложности 278 900 фунтов стерлингов.
Коллекция продолжала пополняться, и места в особняке на авеню Йены уже не хватало. Гюльбенкян передал часть полотен Национальной галерее Лондона, а египетскую коллекцию – Британскому музею. Когда в годы Второй мировой войны Париж был оккупирован немецкими войсками, особняк Гюльбенкяна хотели конфисковать, но дипломатические связи зятя нефтяника помогли предотвратить передачу здания высокопоставленному немецкому чиновнику.
Смерть в изгнании
Миллиардное состояние Галуста не спасло его на старости лет от судьбы изгнанника. В 1942 году он вынужден был покинуть оккупированный Париж и при посредничестве иранского посла выехал в Португалию. Он сотрудничал с режимом Виши[246], и союзники заморозили его нефтяные активы. Они вернулись в собственность Гюльбенкяна только после окончания войны.
Первоначально Гюльбенкян планировал провести в лиссабонском отеле «Авиз» несколько недель, но задержался там на 13 лет. Скончался нефтепромышленник 20 июля 1955 года на 86-м году жизни. Его похоронили в выстроенной на его деньги церкви Сурб-Саркис в Лондоне.
Гюльбенкян завещал почти все свое состояние, которое на момент смерти оценивалось в 280–840 миллионов долларов, и коллекцию произведений искусства благотворительному фонду, носившему его имя[247]. По сей день эта организация ведет активную меценатскую деятельность. В 1969 году часть коллекций нефтепромышленника была выставлена на обозрение публики в Музее Галуста Гюльбенкяна[248] в Лиссабоне.
