Ли Якокка - Карьера менеджера
Я не ожидал полного разрыва, но если бы он произошел, то был готов к нему. Я понимал, насколько я ценен для компании. По всем разумным критериям я для компании был гораздо важнее, чем Генри. По наивности я льстил себя надеждой, что, поскольку наша фирма представляла собой акционерное общество, победу должен был одержать наидостойнейший.
К тому же мне не было чуждо чувство корысти. Мне доставляли удовлетворение выгоды, приносимые постом президента. Мне было приятно получать дополнительные доходы, связанные с этим постом, иметь персональную стоянку для машины, отдельную ванную, пользоваться услугами официантов. Я избаловался, шикарная жизнь изнежила меня.
И я считал почти невозможным оставить должность, которая давала мне годовой доход в 970 тысяч долларов. Хотя мне принадлежал лишь второй пост в компании, занимавшей в автоиндустрии второе место, я фактически зарабатывал больше, чем председатель совета директоров «Дженерал моторс». Я так жаждал получать один миллион долларов в год, что потерял чувство реальности.
Я абсолютно убежден, что жадность – наихудший из семи смертных грехов.
Очевидно, в самом моем характере крылась какая-то слабость. Люди говорят, что я тверд, как кремень, когда дело доходит до решительной схватки. Но куда же подевалось это замечательное качество, когда оно мне действительно было нужно?
Быть может, мне следовало бороться, наносить Генри ответные удары? Мэри всегда хотела выбить Генри из седла. «Достаточно твоего слова, – говорила она, – и я разорву его на куски. Знаю, что это стоило бы тебе твоего поста, но все мы по крайней мере почувствовали бы облегчение».
Между тем Генри все еще был исполнен решимости избавиться от меня. Когда расследование не достигло поставленной им цели, он, очевидно, подумал: «Этот парень сам не уходит, а посему мне придется испробовать что-нибудь другое. Так просто уволить его я не могу, поскольку он слишком популярен. Следовательно, остается применить хирургические методы. Я стану поочередно отрезать отдельные части его тела, и он даже не заметит их отсутствия».
Как выяснилось, такими частями моего тела оказались реальные люди. Ходили слухи, что Генри имел «черный» список любимчиков Якокки. Вскоре я узнал, что это были отнюдь не только слухи.
Однажды без всякой видимой причины Генри набрал номер телефона Лео Артура Келменсона, президента фирмы «Кенион энд Экхарт», нашего агентства по рекламе продукции отделения «Линкольн-Меркьюри».
«Келменсон, – прорычал Генри, – увольте Билла Уинна».
Следует заметить, что Билл Уинн был одним из моих самых близких друзей. Когда-то мы с ним жили в одной комнате в Анн-Арборе. Лишь за два дня до телефонного звонка Генри фирма «Кенион энд Экхарт» приняла Билла к себе на службу для разработки специальных рекламных программ. До этого он возглавлял собственную рекламную фирму. Он часто принимал участие в подготовке наших ежегодных театрализованных шоу для дилеров и всегда превосходно справлялся со своим делом.
Келменсон сообщил мне об увольнении Билла как раз в тот момент, когда я собирался выступить с речью перед группой менеджеров на конференции, организованной университетом штата Мичиган. Пока я произносил в тот вечер речь, мысли мои постоянно возвращались к Биллу.
Я не мог понять, зачем Генри это сделал. Билл Уинн был очень покладистым человеком. Ничего в нем не было вызывающего. У Генри не могло возникнуть столкновения с Биллом, так как он никогда в глаза его не видел. Более того, Билл всегда блестяще выполнял любое поручение, какое мы ему давали.
Затем меня осенило. Произвольное решение Генри уволить Билла Уинна было не чем иным, как неуклюжей и косвенной атакой на Ли Якокку.
Выходка с Биллом Уинном явилась первым, залпом в длительной войне на истощение, которая фактически разгоралась на протяжении всего 1976 года. Если бы у меня на этот счет и оставались сомнения, то последовавшее нападение Генри на Хэролда Сперлиха уже окончательно раскрыло мне глаза.
Хэл Сперлих – один из тех детройтских деятелей, о которых говорят, что он «сам заводится». Он работал со мной на протяжении 60-х и 70-х годов в качестве конструктора и плановика по разработке новых изделий. Он сыграл решающую роль в создании ряда новых моделей, особенно «Мустанга» и «Фиесты».
Хэл столь талантлив, что его трудно перехвалить. Он, возможно, самый выдающийся автомобильный специалист в Детройте. Он стремителен, как ртуть, и обладает непревзойденной способностью схватить суть дела, причем раньше других.
Одна из моих обязанностей как президента компании «Форд» состояла в том, чтобы вести заседания комиссии по планированию разработки новых моделей. На этих заседаниях Хэл Сперлих сидел слева от меня, а Генри справа. Время от времени Генри либо утвердительно кивал головой, либо недовольно ворчал. Он редко пространно высказывался на таких заседаниях, но его жесты и издаваемые им звуки говорили о многом. По существу, люди обычно больше обращали внимание на выражение лица Генри, чем на любые выдвигавшиеся идеи.
Было очевидно, что Генри относился недоброжелательно как к самому Сперлиху, так и к его предложениям. Хэл был дерзок и не проявлял особенного почтения к «королю». Он пытался это дипломатично скрыть, но все ясно понимали происходившее: Сперлих, обладавший большими познаниями в автомобильном деле и неимоверным чутьем перспективы, неизменно подталкивал нас в направлении разработки малогабаритных моделей, но именно к этому меньше всего готов был прислушиваться Генри.
Однажды, после заседания комиссии по планированию разработки новой продукции, Генри пригласил меня к себе в кабинет. «Ненавижу этого чертова Сперлиха, – произнес он, – и я не хочу, чтобы он сидел рядом с вами. Он вечно жужжит вам в ухо. Я не желаю, чтобы вы вдвоем постоянно набрасывались на меня».
У меня практически не оставалось иного выбора, как позвать Сперлиха и сообщить ему это известие.
«Хэл, – сказал я ему, – понимаю, что это звучит смешно, но вам больше нельзя сидеть рядом со мной на заседаниях». Сказанного было достаточно, больше углубляться в эту тему я не хотел. Хэл был, несомненно самым ценным игроком в нашей команде, и я ни в коем разе не хотел отправлять его на скамейку запасных.
В дальнейшем единственное, что я мог сделать для спасения Хэла, – это вовсе убрать его из поля зрения Генри. Я поручил ему выполнить ряд заданий в Западной Европе, и вскоре он стал нашим постоянным разъездным уполномоченным по делам фирмы за Атлантикой. Какая бы проблема ни возникала там, Хэл отправлялся и успешно решал ее. Его величайшей удачей была «Фиеста», хотя все, что бы он ни делал, завершалось блестящими результатами.
Вскоре, однако, Генри вызвал меня и приказал уволить Хэла Сперлиха.
«Генри, – взмолился я, – это же ребячество. Хэл – лучший из наших специалистов».
«Увольте его незамедлительно», – произнес Генри. Это было во второй половине дня. Мне нужно было уходить, чтобы поспеть на самолет в Нью-Йорк. Я спросил Генри, можно ли это отложить до моего возвращения.
«Если вы не в состоянии уволить его немедленно, – ответил Генри, – вас вышвырнут отсюда вместе с ним». Понимая, что это безнадежно, я все же попытался вразумить Генри. «Сперлих сделал „Мустанга“, – продолжал я настаивать. – Он добыл нам миллионы».
«Прекратите нести собачий бред, – прорычал Генри. – Я его терпеть не могу. И вам вовсе не следует знать почему. У меня просто такое чувство».
Хэл воспринял это очень тяжело. Хотя оба мы могли предвидеть такой исход, всегда живешь с надеждой, что, если ты свое дело делаешь хорошо, справедливость обязательно восторжествует. Хэл искренне полагал, что его способностей вполне достаточно, чтобы он мог работать в компании «Форд», даже если он боссу и не по душе. Но он забывал, что мы работали в условиях диктатуры.
«Это дерьмовое отродье, – сказал я Сперлиху. – Мне, очевидно, придется уйти вместе с вами. Я занимаю более высокий пост, но вынужден возиться в тех же отбросах. Быть может, Генри делает вам благо. В более демократичной обстановке ваш талант будет по достоинству оценен и вознагражден. Сейчас в это трудно поверить, но когда-нибудь, оглядываясь на сегодняшний день, вы, возможно, будете благодарны Генри за то, что он вас выгнал».
Очевидно, я оказался пророком. Вскоре после увольнения Хэла президент корпорации «Крайслер» пригласил его на ленч. В начале 1977 года он приступил к работе в фирме «Крайслер». Хэл сразу же занял ведущее место в планировании разработки их малогабаритных моделей и сделал все в этой компании, что собирался совершить в компании «Форд».
Менее чем через два года мы снова работали с Хэлом вместе. Сегодня он президент корпорации «Крайслер». И по счастливому стечению обстоятельств переднеприводные автомобили, особенно новые мини-фургоны «Т-115», – те самые модели, которые Генри никогда не позволил бы ему сконструировать в компании «Форд», – неуклонно «съедают» все большую долю рынка фордовских машин.
