Алексей Порошин - Проигравшие победители. Русские генералы
М. В. Алексеев очень тщательно изучил европейский театр военных действий, участвуя с 1890 г. около 20 раз в качестве руководителя в полевых поездках с офицерами Генерального штаба. География поездок включала Киевский, Варшавский, Виленский, Одесский военные округа, Волынскую губернию, крепости Севастополь и Новогеоргиевск.
Достаточно продолжительная служба в Военно-ученом комитете исходя из его предназначения позволила М. В. Алексееву быть вооруженным самыми новейшими знаниями в области военного дела как в российской армии, так и в иностранных армиях. Служба в нем научила разбираться во всех сложностях подготовки и ведения современной войны. «Там приучали все предусмотреть, все взвешивать, на все обращать внимание».
Таким образом, к началу войны М. В. Алексеев по праву являлся одним из авторитетнейших штабных теоретиков и практиков русской армии, что отмечали многие его сослуживцы.
Занимая должность адъютанта полка, Брусилов А. А. приобрел определенный штабной административный опыт, который был пополнен в должности адъютанта кавалерийской школы. Штабного оперативного опыта он не имел. Вероятно, отсутствие высшего военного образования и практического опыта штабной службы, понимание ее важности выражалось у А. А. Брусилова в большом уважении, которое он испытывал на всем протяжении своей службы к должности начальника штаба – ближайшего помощника командира. Об этом свидетельствуют многочисленные документы. Генерал-лейтенант С. А. Сухомлин отмечал: «А. А. (А. А. Брусилов. – А. П.) очень высоко ставил должность начальника штаба и усвоил себе совершенно правильное отношение к характеру его деятельности…» Офицер штаба 8-й армии вспоминал, как один раз чины штаба увидели гуляющего начальника штаба генерала П. Н. Ломновского. …Увидел его и А. А. Брусилов, который сказал офицерам, чтобы они не мешали начальнику штаба. «Для меня видеть нашего труженика спокойно гуляющим самое большое нравственное удовлетворение…»
Из письма Н. В. Желиховской (второй жены А. А. Брусилова) А. А. Брусилову 26 апреля 1916 г.: «…ты… никогда не прислушиваешься к мнению не только преданных людей, но даже собственной жены… У тебя никто не играет такой роли, как Начальник штаба, это величина недосягаемая…»
Штабной вид деятельности не нашел отражения в послужном списке и практической деятельности Н. И. Иванова. Выше уже отмечалось, что в оперативных вопросах он полностью доверял М. В. Алексееву, длительное время бывшему у него начальником штаба (Киевского военного округа и Юго-Западного фронта). Отсутствие системных знаний и навыков в оперативной штабной работе вызывало у Н. И. Иванова соответствующее уважение к должности начальника штаба, схожее с тем, что и у А. А. Брусилова. Поздравляя М. В. Алексеева в ноябре 1911 г. с днем ангела, Николай Иудович писал: «…дай Бог, усердно прошу Его, чтобы Он Сам возместил Вам… все труды и заботы, которые Вы так самоотверженно и щедро уделяете трудам и заботам на пользу службы… между тем как огромное большинство из нас поступает обратно… Верьте искреннему уважению и полной преданности глубоко преданного Вам Н. Иванова (подчеркнуто Н. Иудовичем. – В. Борель)».
Опыт штабной службы А. Н. Куропаткина мал и бессистемен. По окончании академии Генерального штаба он был причислен 5 апреля 1874 г. к штабу Туркестанского военного округа, а уже 1 июня того же года убыл за границу в длительную командировку. По возвращении из нее 16 декабря 1875 г. Куропаткин был назначен исполняющим должность старшего адъютанта того же штаба, а уже 21 января 1876 г. принял новую должность – «состоять для поручений при штабе Туркестанского военного округа». К сведению читателя, офицер штаба округа для поручений выполняет отдельные поручения по предметам ведения Генерального штаба. В сферу его деятельности входит: собирание военно-статистических и топографических сведений о местности военного округа и составление военных обозрений и описаний с картами; выбор районов квартирного расположения, лагерных и маневренных мест; разбор на месте жалоб по расквартированию войск; тактические занятия с офицерами округа и т. д. Таким образом, опыт окружной штабной службы А. Н. Куропаткина никоим образом не связан с оперативной деятельностью (один месяц в должности старшего адъютанта – должностного лица, занимавшегося оперативными вопросами, – едва ли можно принимать во внимание).
В течение одного года во время Русско-турецкой войны он исполнял должность начальника штаба дивизии, что позволило получить боевой опыт штабной деятельности в тактическом звене. Около года служил в должности заведующего Азиатской частью Главного штаба, занимаясь систематизацией информации о состоянии своих войск и вооруженных сил других государств данного региона.
Вероятно, Н. В. Рузский, будущий главнокомандующий, не имел склонности к штабной службе. Это видно из текста аттестации на Начальника штаба 32-й пехотной дивизии полковника Н. В. Рузского, где отмечено, что «…более способен к строевой и административной деятельности». Несмотря на это, большая часть военной службы прошла на руководящих (не исполнительских) штабных должностях.
Имея достаточно большой служебный опыт в должностях начальника штаба тактического звена (в пехотной и кавалерийской дивизиях), он занимался в большей степени организаторской работой (не оперативной). В оперативно-стратегическом звене (штаб военного округа) длительное время непосредственно руководил оперативной деятельностью и, возглавляя штаб военного округа, координировал деятельность всех его управлений. Приобрел боевой штабной опыт в ходе Маньчжурской кампании, будучи начальником штаба 2-й армии.
Более, с 1905 г. до начала Великой войны, не имел опыта ни штабной, ни командной службы.
В аттестационном листке № 289 на начальника штаба 10-й пехотной дивизии полковника А. Е. Эверта отмечено: «Самый примерный штабной деятель…» Склонность к данному виду служебной деятельности отразилась в его практической службе. Последовательно прошел штабные должности на всех уровнях военной иерархии, приобретя большой опыт оперативной и руководящей службы в тактическом и стратегическом звеньях, исполнительской – в оперативном звене. Единственный из исследуемых главнокомандующих перед Великой войной получил последовательный практический опыт на больших маневрах в должности начальника штаба: 6-го армейского корпуса под Белостоком, южного отряда на маневрах Варшавского военного округа. Участвовал в 1903 г. в окружной военной игре старших воинских начальников. Неоднократно являлся руководителем полевых поездок (9 раз с 1901 по 1904 гг.).
В ходе Русско-японской войны получил боевой опыт оперативной службы (около трех месяцев) в качестве генерал-квартирмейстера 1-й армии в Маньчжурии.
Русско-японская война
В течение двух лет возглавлял Главный штаб. Занимая штабную должность, выполнял в большей степени административные обязанности, как это требовалось от него руководством. Об этом можно судить по воспоминаниям военного министра, в непосредственном подчинении которого находился А. Е. Эверт. «Эверт пробыл в должности (начальника Главного штаба. – А. П.) два года. Он оказался безукоризненно честным и хорошим человеком, но не выдающимся администратором; человек добрый, он Главного штаба не вычистил и не подтянул».
Склонность к штабной деятельности сказывалась у него и во время Первой мировой войны, где он, будучи главнокомандующим, глубоко вникал в работу штаба, производя самолично оперативные расчеты (в частности, по необходимости боеприпасов для артиллерии подчиненных ему войск).
Первый опыт оперативной работы тактического звена Я. Г. Жилинский получил в дивизии. Большая часть его продолжительной штабной службы прошла в Главном штабе, где он длительное время служил в Военно-ученом комитете. В должности делопроизводителей (младшего и старшего) канцелярии Военно-ученого комитета занимался, как и М. В. Алексеев, сбором и анализом военно-статистических сведений о России и иностранных государствах. За время службы неоднократно выполнял служебные поручения, связанные с разведывательными и дипломатическими функциями. Длительное время возглавлял генерал-квартирмейстерскую службу Главного штаба, организуя оперативную службу.
Необходимо отметить, что, несмотря на покладистость, «не позволяющую» ему спорить со старшими в должности, Жилинский иногда занимал принципиальную позицию. Так, будучи генерал-квартирмейстером Главного штаба, он был явно не согласен с мнением военного министра А. Н. Куропаткина о мнимой слабости и неготовности японской армии к войне с Россией и донесениями военного агента Г. М. Ванновского и начальника штаба 1-го Сибирского корпуса генерал-майора Иванова (не путать с Н. И. Ивановым), услужливо или близоруко подтверждающими ошибочное мнение министра.
