Людмила Бояджиева - Житие и страсть Жоржа Сименона

Он не применял никаких воспитательных методик, кроме одной — любви и уважительного отношения к своему ребенку. А в остальном — полная свобода самоопределения.

6

Беременность перевалила за пять месяцев, а Дениз словно впала в деловую лихорадку. Целыми днями она пишет деловые письма и говорит по телефону. Даже начавшиеся схватки не могут прервать этот трудовой ажиотаж, так старательно изображаемый Дениз.

— Не понимаю, что делает твоя секретарша? За что она получает деньги? — Парировал Жорж жалобы утомленной жены.

— Разве я могу доверить кому–нибудь дела своего мужа? Ах, Джо, в первую очередь я твой секретарь, а потом уж — жена. Работы хватает — все стеллажи завалены бумагами. Ты же выдаешь продукцию, как целая ассоциация литераторов!

Рожать в частную клинику она отправляется с сумкой бумаг, ведь и там бедняжке придется не выпускать из своих рук дела мужа.

Сим дежурил возле нее до самого последнего момента, когда каталку с Дениз отвезли в родильное отделение. Вскоре ему сообщают, что у мадам Сименон родилась крепенькая девочка с золотистыми волосами. Это поважнее премий и званий академика — это главный смысл его жизни! Жорж переполнен восторгом и нежностью. Он мчится в магазин, на витрине которого давно приметил две большие нарядные куклы викторианской эпохи. Они сидели в обнимку — мальчик и девочка, разодетые в пух и прах, с фарфоровыми мордашками, веснушками и голубыми глазами. Хозяйке магазина — седой даме с изысканными манерами — не хочется расставаться с куклами.

— Сколько лет вашей дочке?

— Ее зовут Мари — Джо! У нее голубые глаза и льняные волосики. Она только что родилась!

— О, мистер Сименон…Не велики ли для малышки эти куклы?

— Я уверен — они ей понравятся!

Когда Сим с огромными пакетами возвратился в палату Дениз, та разговаривала по телефону с издателем:

— Да нет, я уже не жду ребенка! Моя дочь родилась два часа назад. Я чувствую себя прекрасно. Здесь у меня все документы. Я рассчитываю работать в нормальном ритме…

Сименон не может не удивляться поведению жены, устроившей эту демонстрацию своего усердия. Но он счастлив и это главное!

Дома становится ясно, к чему Дениз затеяла показательный трудовой марафон.

— Милый, мне кажется, нам нужна вторая няня, по одной для каждого ребенка. Я совершенно закрутилась с твоими бумагами.

Вскоре в доме уже живут две милые американки, а на уик–энд к ним заваливается «банда Марка» по прозвищу «рыжие» — так называют этот кошмар в деревне. Энергичные подростки, гоняющие на мотоциклах, плохо управляемы. Но при чем здесь воспитание?

«Если я всегда со страстью следил за своими детьми, то все–таки никогда ничего не запрещал им. И никогда не говорил им: «Это плохо» или «Этого нельзя». Когда они делают что–то, что я не одобряю, я только спрашиваю:

— Ты доволен собой?

Тот или другой, подумав, шепчет:

— Это нехорошо.

— Если ты сердит на себя, то придумай наказание, какое хочешь…

Почти всегда они закрываются на определенное время в своей комнате, и мне никогда не приходилось жаловаться на них. Я не люблю ни громких слов, ни торжественных клятв»

Воспитательная тактика Сименона скорее похожа на боязнь брать на себя ответственность за формирование духовного мира ребенка, нежелание тратить время на отеческие наставления и элементарное объяснение того, что хорошо, а что плохо. Возможно, Сименон так выкладывался в романах, что нравственные проповеди набили ему оскомину. Очевидно, дети, растущие без наставлений, должны были просто–напросто брать пример со своих родителей. Какой пример? Позже Джонни признается, что с пяти лет понял, что родители ненавидят друг друга. Мари — Джо признается: «Я всегда боялась, что мама убьет папу». А как оценить все то, что происходило на глазах Марка, когда его отец устраивал сексуальные игры с Буль и Дениз, пользуясь отсутствием законной жены? Здесь растеряется опытный педагог. Сименон же занят умилением растущими человечками и сочинительством. Кроме того — есть же мать и няни, которых он оплачивает! Пусть они и учат детей уму разуму.

7

После рождения Мари — Джо Сименон написал роман «Мегрэ тревожится» и в этом же 1953 году еще пять романов. Дочка, на которую он постоянно бегает смотреть, придает умножает его энергию. С самого начала он решил, что между ним и малышкой установилась некая тайная связь и ее жизнь зависит от его непосредственного присутствия.

Сложился определенный ритуал: утром Сименон ездил в деревню на почту отправлять рукописи, а когда возвращался, то непременно встречал няню, прогуливающуюся с дочкой. Он выходил из машины и бежал к коляске, чтобы поскорее взглянуть на малышку. Она улыбалась — и это были драгоценнейшие минуты в его жизни. Однажды Сименон не смог остановиться — мешала встречная машина. А домой он застал панику: Мари — Джо потеряла сознание! Врач не может установить причину. Но чудо: девочка приходит в себя, едва отец приблизился к кроватке. Сименон уверен, что она едва не умерла из–за него — ведь он пропустил их утреннюю встречу.

«Я всегда верил в то, что нужен ей. Знал с того самого первого дня, когда она родилась, и я купил две викторианские куклы. Они теперь сидят вместе в одном кресле, что бы малышка могла видеть их из своей колыбельки»

Иногда к вечеру он возил жену и детей прогуляться по необычайно живописным окрестностям Лейквила. Он счастлив, и размышляет вслух. Рассказывает, вспоминает, стараясь увлечь Дениз, но она неизменно засыпает. Он пытается найти темы для бесед, способные заинтересовать ее. Но сон все равно побеждает.

— Давай выпьем по стаканчику в баре, — предлагала Дениз, едва открыв глаза.

В баре он заказывает джин с тоником или сухой мартини, как миллионы американцев. Ди же непременно берет виски. Это «выкуп», который она требует за мучения прогулки.

Сименоны едут в Нью — Йорк на свадьбу дочери издателя. Дениз надевает платье от Ланвен. После церемонии в церкви они отправляются на ужин с танцами в самом большом салоне гостиницы «Уолдорф — Астория» на Парк–авеню. Здесь собрался весь цвет Нью — Йорка — издатели, писатели, миллионеры и миллиардеры, светские знаменитости. Маленькие столики с лампами под розовыми колпаками, избыток черной икры и шампанского. Сплошные цветы, комплементы, речи, тосты — атмосфера как раз для Дениз. Она в приподнятом настроении с бокалом в руке переходит от столика к столику, блистая бриллиантами и улыбкой. Сименон же мучается от крахмального воротничка и светских церемоний. Что бы отвлечься, он думает от детях, о доме и обустройстве сада.