Татьяна Андреева - Прощай ХХ век (Память сердца)

Мы с Милой побывали на концерте сверх популярного тогда певца Пола Анки, гастролировавшего по Европе. Это был первый в моей жизни живой рок-концерт, я вышла с него в прямом смысле слова оглушенная и счастливая. Несколько раз мы ходили в субботу на танцы, где меня научили танцевать модный танец «джайв». Мне очень понравилось, что там на танцы ходят люди всех возрастов и все танцуют. Для взрослых и пожилых людей играют польку, вальс, танго, а для молодых все самое модное, тогда это были твист и джайв. Вокруг танцпола стояли столики со стульями. Можно было заказать легкого вина, пива или кока-колу и, потанцевав, освежиться. Партнеры приглашали девушек не на один танец, а на несколько, затем объявлялся небольшой перерыв, и вы могли вернуться за свой столик, отдохнуть, попить и поболтать. Здорово было, что польку как национальный танец танцевали все, и старые, и молодые. Ни разу за все время моей поездки в Чехословакию, ни в Свите, ни в Праге, ни в каком-либо другом городе я не видела пьяных чехов или словаков. Лишь в Праге я лицом к лицу столкнулась с пьяными немецкими туристами, куда мы с Милой ездили на неделю перед моим возвращением домой. Чешское пиво крепче немецкого в три раза, и, выпив по бутылке, немцы пьянели, пьяные ходили по Праге и, как ни странно, распевали русские песни: «Волга, Волга мать родная» и «Подмосковные вечера», лезли знакомиться и брататься.

Милины родители постарались сделать мою жизнь у них в гостях как можно более насыщенной. Меня возили на машине в гости к бабушке в область, которая называется Словацкий рай, в самом деле, похожую на райский сад, долину. Мы жили в большом доме, окруженном цветущим садом, и ночевали в мансарде под крышей, куда забирались по приставной лестнице.

Одну неделю мы с Милой провели в молодежном лагере в Высоких Татрах. Лагерь находился в Татранском национальном парке, среди высоких гор, в покрытой лесом долине. Мы, вместе с сотнями других молодых людей, жили в палатках. Днем ходили в походы в горы, а вечером сидели у костров, пели песни, разговаривали, знакомились. Здесь завязывались дружеские отношения и любовные романы, быстротечные и продолжительные, как кому повезет. Мила оберегала меня от ухаживаний местных юношей, хотя обращались со мной очень хорошо. Во всем лагере я была единственная русская девушка, поэтому меня воспринимали как диковину. Большое уважение вызывал также мой статус студентки факультета иностранных языков и умение говорить по-английски. В один из дней большой компанией мы отправились к горе Рисы, на которую ежегодно проводилось массовое восхождение, связанное с тем, что когда-то на эту гору поднимался В. И. Ленин. Однако само восхождение было обставлено вполне по-деловому, без политики. На вершину горы можно было подняться пешком, что большинство туристов и делало, а можно было часть пути пролететь на вертолете. Где-то посередине пути стоял деревянный коттедж, где можно было передохнуть, съесть бутерброд и выпить чаю с ромом. Этот популярный напиток подавался здесь, потому, что от коттеджа вверх начиналась холодная, высокогорная часть пути. Воздух здесь был уже разреженным, время от времени вдруг начинал идти дождь со снегом, и становилось холодно. Я никогда не увлекалась спортом, разве только стрельбой из мелкокалиберной винтовки, не требующей напряжения связанного с длительными переходами и подъемом в горы. Поэтому, пройдя треть пути, я начала задыхаться, уставать и проситься назад. Милины друзья все-таки сумели заманить меня на вершину горы, при каждой передышке говоря, что осталось идти совсем немного и вон за тем поворотом уже конец пути. Теперь я горжусь, что прошла около двух тысяч метров вверх по довольно крутому склону, по камням и, под конец, в тумане и по снегу. А тогда я была готова лечь и за каким-нибудь камушком тихо умереть. При этом надо учесть, что две тысячи метров — это по прямой линии, а ведь тропинка, ведущая вверх, вьется лентой по склону, обходя опасные места и крупные камни, поэтому дорога значительно удлиняется. Весь путь, туда и обратно, занимает почти весь световой день. Когда мы достигли вершины, я поняла, что мои муки того стоили. Во все стороны от нас разворачивалась панорама горных вершин, лесов и долин с прекрасными озерами и водопадами. Отсюда мы видели самое высокое место в Карпатских горах — шпиль имени Сталина, а также Чешскую долину. Под нашими ногами пробегали облака, то, закрывая чудесный вид внизу, то, открывая его.

Немного отдохнув, мы начали спускаться вниз. Я думала, что спуск пройдет гораздо быстрее и легче. Как я ошибалась! Оказывается, идти вниз усталому человеку еще трудней, чем подниматься вверх. Ноги уже почти не слушаются тебя, голова кружится от недостатка кислорода, а впереди еще много, много метров и камней под ногами, которые, как назло, внезапно появляются на пути! Но всему приходит конец. И вот, мы уже опять у подножия горы, отдыхаем и пьем чай, а дальше следуем в свой лагерь мимо чудесного Штрбского озера, голубовато-зеленого и прозрачного до такой степени, что видны камни на дне и медленно двигающие плавниками и хвостами красные форели. Озеро окружено высоким еловым лесом, а на другом берегу стоит трехэтажный отель-шале с небольшим пляжем. Вокруг очень много немецких туристов, всюду слышна немецкая речь. Немки раздеваются на пляже, купаются и загорают в красивом нижнем белье.

Неделя в лагере пролетает как одна минута. Как-то вечером мы еще успеваем сходить большой компанией на эстрадный концерт в горном открытом театре, где сцена высечена в скале и освещается прожекторами! Всю дорогу шагаем в ногу и поем не очень приличные и смешные песенки. Я уже все понимаю по-словацки и многое могу сказать.

В городок Свит мы вернулись усталые, грязные, но очень довольные. Ездили с Милой в Попрад к новым знакомым, заходили в кафе, где угощались очень вкусными картофельными оладьями, они здесь называются «земьякове плацки»! Вообще словацкая еда пришлась мне по вкусу. Тетя Бианка, я уже так стала называть Милину маму, готовила очень хорошо и старалась познакомить меня с самыми популярными национальными блюдами. Вспоминая пристрастия моего любимого литературного героя, Йозефа Швейка, я сразу же попросила ее приготовить кнедлики с капустой. После того, как мы их отведали, стало понятно, почему это блюдо так любил Швейк. Оно оказалось по-мужски сытным, включающим клецки, мясной соус и тушеную капусту. В доме своих друзей я узнала, что хлеб — это отдельное блюдо, которое едят на завтрак с разными добавками в виде плавленого сыра, масла и джема, и запивают чаем или кофе. Хлеб был настолько вкусный, что я бы ела его на завтрак и на обед. При нашей российской приверженности к хлебу, мы считаем, что он всему голова, и без него не чувствуем настоящей сытости. Наверное, по этой же причине мне очень понравились рогалики, свежие булочки похожие на круассаны, которые мы ели со сладкой горчицей. Некоторые блюда удивили меня непривычным сочетанием продуктов, например, рыбу подавали с рисом, или делали котлеты из рыжиков, растущих под елками в Низких Татрах.