Томас Урбан - Набоков в Берлине

На Мотцштрассе находился магазин, в котором наряду с другими предметами продавались засушенные насекомые. Набоков регулярно посещал его. Однажды он смог предложить владельцу магазина необыкновенно большую бабочку, которую заметил на пне дерева рядом с шарлоттенбургским вокзалом и сумел осторожно поймать[242].

7. Passauer Straße 12/ZG (Charlottenburg), с/о Horst von Dallwitz

Пассауэрштрассе 12, антресольный этаж (Шарлоттенбург)

Здесь Набоков проживал с сентября 1926 по февраль 1929 года.

Дом был разрушен в 1944 году. На его месте в семидесятые годы был построен дом с апартаментами. На первом этаже сегодня помещается «Кабинет искусств» — «галерея старой и новой графики и рам для картин».

Набоковы сняли обе жилые комнаты на антресольном этаже, когда они, проведя лето за пределами Берлина, вынуждены были срочно покинуть свое первое прибежище, большую комнату — хозяйка еще до этого сдала комнату другому жильцу. Когда квартиросъемщик вернулся из путешествия раньше предполагавшегося срока, он застал в своей комнате супругов Набоковых.

Владелец жилья на Пассауэрштрассе торговец Хорст фон Далльвиц был прибалтийским немцем и говорил по-русски. Набоковы сняли маленькую жилую комнату, в которой можно было принять максимум двух гостей, и большую спальню. Когда бывало больше гостей, переходили сюда и сдвигали обе кровати в угол[243].

Наискосок через улицу находился русский ресторан, несколькими домами дальше русская книжная лавка Гликсмана (Пассауэрштрассе 3), в которой была устроена библиотека и читальный уголок. Набоков стал постоянным посетителем лавки. Позже он признавался, что за это время не купил ни одной книги, а все интересовавшие его произведения раз за разом читал у Гликсмана и в других русских книжных лавках[244].

Набоков зарабатывал тогда на жизнь главным образом уроками игры в теннис и преподаванием языков. Он начал работать над книгой с русскими грамматическими упражнениями для иностранцев. Но его жена считала, что он не должен тратить на это свое время и взяла работу на себя. Набоков сосредоточился на литературной работе. В этой квартире он написал множество рассказов для «Руля», драму «Человек из СССР», а также роман «Король, дама, валет».

«Из всех моих романов этот лихой скакун — самый веселый, — писал он четыре десятилетия спустя в своих воспоминаниях. — Эмиграция, нищета, тоска по родине никак не сказались на его увлекательном и кропотливом созидании. Зачатый на приморском песке Померании летом 1927 года, сочинявшийся в продолжение зимы следующего года в Берлине и законченный летом 1928 года, он был опубликован там в начале октября русским зарубежным издательством „Слово“. Это был мой второй русский роман. Мне было двадцать восемь лет. К тому времени я прожил в Берлине, с перерывами, лет шесть. В числе многих других интеллигентных людей я был совершенно уверен, что не пройдет и десяти лет как мы все вернемся в гостеприимную, раскаявшуюся, тонущую в черемухе Россию.

Осенью того же года Ульштейн купил права на немецкое издание. […] Можно легко заключить, что русский писатель, выбирая исключительно немецких персонажей (мы с женою появляемся в двух последних главах только для инспекции), создает себе непреодолимые трудности. По-немецки я не говорил, немецких друзей у меня не было, я не прочитал к тому времени ни одного немецкого романа ни в подлиннике, ни в переводе. Но в искусстве, как и в природе, очевидный изъян может обернуться тонким защитным приемом. […] Я мог бы перенести действие КаДеВе в Румынию или Голландию. Близкое знакомство с топографией и погодой Берлина определили мой выбор»[245].

Гонорар Ульштейна за «Короля, даму, валета» оказался настолько большим, что Набоковы решили отказаться от квартиры и отправиться на охоту за бабочками во французские Пиренеи. С начала февраля до конца июня 1929 года они пробыли в южной Франции.

8. Luitpoldstraße 27 (Schöneberg), с/о v. Bardeleben

Луитпольдштрассе 27 (Шёнеберг)

Здесь Набоковы прожили с конца августа 1929 года по январь 1932 года.

Дом № 27 по Луитпольдштрассе, как и соседние дома, оказался жертвой войны. Сегодня здесь находится семиэтажный жилой дом с серым фасадом, построенный в пятидесятые годы.

После возвращения из Франции Набоковы на первых порах в течение лета жили в окрестностях Берлина, в основном на берегу Цистензее под Кенигс Вустерхаузеном. В это время Набоков работал над своим романом «Защита Лужина».

Оба хорошо знали этот уголок Шёнеберга, ведь они уже жили здесь в 1925–26 годах. В «Даре» Набоков описал чувства своего героя Федора, когда тот поселяется в доме уже знакомого ему берлинского квартала.

Позже Набоков написал:

«Мы с женой, тогда еще без ребенка, […] сняли жилую и спальную комнаты на Луитпольдштрассе в Западном Берлине, в громадном и мрачном жилище одноногого генерала фон Барделебена, пожилого господина, который занимался исключительно составлением своего генеалогического дерева; его высокий лоб чем-то напоминал Набокова, и он действительно был в родстве со знаменитым шахматистом Барделебеном, который погиб таким же образом, как и мой Лужин»[246].

На Луитпольдштрассе 27 Набоков продиктовал своей жене окончательный вариант «Защиты Лужина». Влиятельный критик Георгий Адамович осудил роман. Марина Цветаева и Владислав Ходасевич, два значительнейших лирика эмиграции, выступили в защиту. «Этот мальчишка, — писал Иван Бунин, — выхватил пистолет и одним выстрелом уложил всех стариков»[247]. На Луитпольдштрассе Набоков написал также короткий роман «Соглядатай» и роман «Подвиг».

В 1931 году Набоковы вновь попали в большие финансовые трудности. Две комнаты у отставного офицера стали им не по карману, они были вынуждены съехать.

9. Westfälische Straße 29 (Wilmersdorf), c/o Cohn

Вестфелишештрассе 29 (Вильмерсдорф)

Здесь Набоков прожил с января 1932 по июль 1932 года.

Во время войны от дома остался только первый этаж и часть фасадных стен. В пятидесятые годы он был заново отстроен. На первом этаже сегодня размещается химчистка, на втором этаже находится косметический салон.

Комната в квартире семейства Кон с самого начала рассматривалась как промежуточное решение, ибо предполагалось летом переехать к кузине Веры Анне Фейгин, которая снова вернулась из Лейпцига и поселилась на Несторштрассе 22. От полугодичного пребывания на Вестфелишештрасе у Набокова осталась в памяти главным образом болтливость хозяйки квартиры[248].