Михаил Люстров - Фонвизин

Опубликованный в майском 1779 года номере «Санкт-Петербургского вестника» перевод «Та-Гио» оказывается последним законченным произведением Фонвизина 1770-х годов, и 1780-е годы русский Мольер начинает с создания самого знаменитого своего творения — комедии «Недоросль». Если, конечно, к числу сочинений Фонвизина не относить сохранившуюся расписку в получении им «пансиона»: «1780 года мая 15 дня получил я, подписавшейся, из комнаты Его Императорского Высочества следуемаго князю Ухтомскому на сию майскую треть пансиона шездесят рублев. Денис Фонвизин».

Бессмертный «Недоросль»

Судя по всему, после женитьбы писательская активность Фонвизина стремительно падает, а выполненные во второй половине 1770-х годов переводы секретаря главного российского фрондера Никиты Панина и верного сторонника Павла Петровича посвящены одной-единственной проблеме — воспитанию добродетельного монарха. Он много и смешно рассказывает, во Франции в нем видят крупного русского литератора, но список сочинений Фонвизина, еще в 1772 году приведенный Новиковым в «Опыте исторического словаря о российских писателях», остается практически неизменным. По возвращении на родину он в чине надворного советника продолжает служить в Коллегии иностранных дел, в 1779 году «пожалован канцелярии советником» при Секретной экспедиции (или «политическом департаменте»), в 1781 году занимает место статского советника, члена Публичной экспедиции для почтовых дел, а в 1782 году производится в статские советники. Подняться выше Денису Ивановичу Фонвизину было не суждено: в отставку он вышел в том же чине, что и отец, Иван Андреевич, и «уступив» младшему брату, действительному тайному советнику Павлу Ивановичу. Достигнув бригадирского звания, автор одноименной комедии создает окончательный вариант своего знаменитого «Недоросля», успех которого позволит современникам и потомкам назвать Фонвизина русским Мольером, а его учителя Хольберга — датским Фонвизиным, — как сказано в одном из номеров «Московского телеграфа» за 1830 год, «выставившим на позор» «датских Скотининых, Простаковых и Кутейкиных».

Европейские же (преимущественно датские) слависты полагают, что своего «Недоросля», как, впрочем, и «Бригадира», Фонвизин создавал с оглядкой на комедии Хольберга, и обнаруживают в нем следы никогда не переводившихся на русский язык «Эразмуса Монтануса, или Расмуса Берга» и «Якоба фон Стюбое, или Хвастливого солдата», а также «Короткого девичества Перниллы» (пьесы, в переводе Алексея Шурлина получившей название «Обманутый жених» и изданной в Москве в 1768 году). В самом деле, госпожа Простакова, намеревающаяся выдать «взятую на руки» дальнюю родственницу Софью за своего брата Скотинина, а затем, узнав о большом наследстве находящейся в ее власти беззащитной девушки, пытающаяся спешно заменить единоутробного брата сыном Митрофаном, следует путем героя «Короткого девичества Перниллы» престарелого Иеранимуса (в русском варианте — Долгоносова). Правда, в комедии Хольберга герой, поначалу хлопочущий о браке своего пасынка Леандра с юной красавицей Леонорой, впоследствии в качестве жениха рассматривает не кого-либо из своих ближайших родственников, а самого себя и, естественно, терпит неудачу: плутоватым помощникам влюбленных героев удается обмануть глупого Иеранимуса, женить его на служанке Пернилле и сделать из некогда респектабельного датского господина посмешище. Трудно сказать, учитывал ли Фонвизин опыт Хольберга, и если учитывал, то в какой мере. Конечно, в знакомстве русского комедиографа с этими пьесами датского классика (разумеется, в немецком переводе) сомневаться не приходится, но является ли знакомство с творчеством старшего современника достаточным основанием для подобных утверждений?

Поиск совпадений в пьесах разных европейских авторов — процесс занимательный и не сложный. Без большого труда их можно обнаружить и у одного сочинителя, например в комедиях самого Фонвизина. Ведь и в «Недоросле», и в «Бригадире» лучший отечественный «комик» рассказывает о несостоявшемся браке сына поместного дворянина с не любимой им девушкой Софьей, чье сердце к тому же отдано добродетельному юноше, Добролюбову или Милону. Больше того, в обеих комедиях Фонвизина наиболее колоритным персонажем выглядит мать покорного воле родителей жениха: набитая дура Бригадирша или грубая тиранка Простакова. Но если некоторое сходство двух главных комедий Фонвизина объяснимо и неудивительно, то названные скандинавскими славистами совпадения между пьесами Хольберга и Фонвизина о непосредственном воздействии датского мастера на «родоначальника русской социальной сатиры» (как еще в 1882 году назвал Фонвизина автор датско-язычной работы по истории русской литературы К. В. Смит) говорить все-таки не позволяют и остаются любопытными и достойными дальнейшего изучения параллелями. Равно как и совпадения между «Недорослем» и многочисленными европейскими комедиями, посвященными проблеме воспитания, «населенными» влюбленными в своих детей матерями, развращенными сыновьями, безвольными отцами, бездарными учителями и добродетельными резонерами.

Куда более аргументированными выглядят соображения отечественных и европейских исследователей относительно связи «Недоросля» с сочинениями французских авторов. Бесспорно, финал русской комедии схож с концовкой мольеровского «Тартюфа». Рассуждения госпожи Простаковой о науке географии («Ах, мой батюшка! А извозчики-то на что ж? Это их дело. Это таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи: „Повези меня туда“, — свезут куда изволишь») заимствованы из повести Вольтера «Жанно и Колен», где родители юного Жанно обсуждают с невежественным учителем, каким наукам необходимо обучать юного маркиза. В диалогах Стародума с Правдиным и Милоном встречаются едва ли не цитаты из «Характеров, или Нравов нынешнего века» переводчика Феофраста, воспитателя внука знаменитого вождя Фронды Луи Бурбона Конде, знаменитого писателя Жана де Лабрюйера (1645–1696) и «Умозрительного путешествия, или Важных и смешных забав» правнука короля Генриха IV, поэта и комедиографа Шарля Ривиера Дюфрени (1648–1724).

Среди бесспорных русских источников «Недоросля» специалисты называют комедию Екатерины II «О, время», которая, в свою очередь, создавалась под непосредственным влиянием пьесы немецкого писателя, автора духовных од, нравоучительных рассказов и басен, романа, пастушеской драмы и комедий Кристиана Фюрхтеготта Геллерта (1715–1769) «Богомолка» («Betschwester», 1745 год). В самом деле, главная героиня немецкой комедии — проводящая дни в молитвах недобрая вдова фрау Рихардинн мало чем отличается от госпожи Хонжахиной, ее добродетельная, но не получившая должного воспитания дочь Христианхен — от внучки Хонжахиной Христины, жених Христианхен Симон — от русского Молокососова, дальняя родственница хозяйки дома Лорхен — от служанки Хонжахиной Мавры, а друг Симона Фердинанд — от друга Молокососова Непустова. «Неизвестный» (на деле же очень хорошо известный всей отечественной читающей публике) автор русской пьесы, который, как сказано в издававшемся Н. И. Новиковым журнале «Живописец», первый сочинил «комедию точно в наших нравах» и чье «перо достойно равенства с Молиеровым», оказался не вполне самостоятельным, хотя и чрезвычайно скромным драматургом (о своем литературном таланте Екатерина рассуждает в письме Вольтеру от 6/17 октября 1772 года: «…у автора много недостатков, — признается императрица, — он не знает театра; интриги его пьесы слабы. Нельзя того же сказать о характерах: они выдержаны и взяты из природы, которая у него перед глазами. Кроме того, у него есть комические выходки; он заставляет смеяться; мораль его чиста, и ему хорошо известен народ»). При самом поверхностном сопоставлении несомненно похожих комедий «О, время» и «Недоросль» (подчас фонвизинская госпожа Простакова едва ли не цитирует екатерининскую госпожу Хонжахину) становится понятно, что через десять лет после создания венценосной писательницей своей, несомненно, удачной пьесы у нее появился талантливый и грозный соперник: в отличие от комедии Екатерины Великой, сочинение остроумнейшего человека ее блестящей эпохи Дениса Ивановича Фонвизина стоит на уровне лучших образцов комедийного жанра, виденных им в Париже.