Татьяна Алексеева - Ахматова и Гумилев. С любимыми не расставайтесь…

— А теперь мы продемонстрируем почтеннейшей публике чудеса человеческой ловкости и грации! — крикнул он звонким голосом. — Перед вами выступят лучшие наездники Петербургской губернии!

С этими словами он спрыгнул с повозки, подбежал к одной из впряженных в повозку лошадей и принялся освобождать ее от сбруи. Другой «артист» последовал его примеру и отвязал второго коня, и через минуту они оба уже были в седле и гарцевали вокруг толпы, приветственно размахивая руками. Сделав медленный круг, они пустили лошадей рысью и еще раз объехали вертящих головами, чтобы не потерять их из виду, крестьян. Проскакав так еще один кружок, всадники отъехали чуть дальше от зрителей и пустили коней галопом. Артист в цилиндре вырвался вперед, съехал с дороги и заставил свою лошадь перепрыгнуть через трухлявый, полуразвалившийся от старости, но довольно высокий пень. Толпа восхищенно ахнула. Второй наездник не решился брать такой серьезный барьер и выбрал препятствие пониже — лежащий у обочины камень. Но и его конь прыгнул очень легко и красиво, вызвав у зрителей новые испуганные и восторженные возгласы. Кто-то захлопал в ладоши, и все остальные тут же последовали его примеру.

Всадники проскакали немного по дороге, потом развернулись и так же, галопом, помчались обратно. Приблизившись к пню и камню, они снова перемахнули через них, подняв тучу пыли. Теперь им аплодировали уже не только жители деревни, но и сидевшие в повозке остальные «артисты». И только балерина смотрела на всадников не с восторгом, а с тщательно скрываемым испугом во взгляде. Руки ее при этом тоже хлопали в ладоши, но казалось, она делает это неосознанно, думая вовсе не о том, чтобы поддержать наездников.

Проскакав мимо повозки и столпившихся рядом с ней зрителей, перемахнув через препятствия еще несколько раз, наездники остановились и спрыгнули с лошадей под новый взрыв аплодисментов. Девушка облегченно вздохнула и на мгновение закрыла глаза. А на коней уже забиралась другая пара всадников — вторая циркачка и еще один из мужчин. Они проделали те же самые трюки, что и первые наездники, причем женщина еще и громко взвизгивала после каждого прыжка через пень или камень.

Затем «главный артист» снова взобрался на повозку, повернулся к улыбающимся крестьянам и, театральным жестом взмахивая руками, провозгласил:

— А теперь почтеннейшая публика увидит еще более невероятные чудеса! Увидит гимнастов, умеющих ходить по проволоке и танцевать на ней под куполом цирка! Ну, то есть, — чуть смутился он, поглядев на качающиеся над головой ветки берез, — не под куполом, а под сводом небесным, вот!

Другие артисты сдержанно захихикали, и даже на лице юной танцовщицы появилась легкая лукавая улыбка. А «главный» быстро вернул себе самоуверенный вид и махнул коллегам рукой:

— Начинаем!

«Проволока», на которой бродячие артисты, по словам своего предводителя, должны были танцевать, оказалась весьма толстым канатом, лежавшим на телеге среди каких-то ящиков и картонок. Но крестьяне были непривередливыми зрителями и не стали цепляться к словам. Они с жадным интересом следили, как их неожиданные гости натягивают канат между двумя березами на высоте чуть ниже человеческого роста, и даже не думали смеяться из-за того, что в настоящем цирке гимнасты показывают свою ловкость на гораздо большей высоте. А когда на привязанный к деревьям канат подсадили одного из «циркачей», и он, покачиваясь из стороны в сторону, сделал по нему несколько шагов, зрители и вовсе затаили дыхание. Пусть высота была не очень большой, пусть падение с каната ничем не грозило эквилибристу, но все-таки он проделывал то, на что никто из них не был способен!

Канатоходец прошел от одной березы к другой, пару раз взмахнув руками, удерживая равновесие, и ловко спрыгнул на землю. Все вокруг снова зааплодировали, гимнаст раскланялся перед публикой, и на канат забрался еще один член труппы. Он держался над землей еще более уверенно и шел гораздо быстрее своего предшественника. Пройдя от одной березы до другой, ловко развернулся и так же проворно зашагал назад. Лишь один раз его качнуло влево, но он плавно взмахнул широко расставленными руками и снова выпрямился, не замедляя шага. Вернувшись к началу своего пути, так же легко спрыгнул вниз и поднял руки над головой в приветственном жесте.

Зрители ликовали. Когда на канат влез «главный артист» собственной персоной, они сразу захлопали в ладоши, уже догадываясь, что его выступление будет еще более сложным, чем предыдущие. И он не обманул их ожиданий! По канату этот веселый улыбчивый человек не шел, а бежал — быстро, ловко, без всяких усилий сохраняя равновесие. Несколько раз пробежав так то в одну, то в другую сторону и сорвав самые громкие аплодисменты, молодой человек соскочил на землю и прошелся перед зрителями «колесом», потеряв свой цилиндр, до этого безупречно сидевший у него на голове. Его примеру тут же последовали еще два его товарища, а затем все трое обошли вокруг ликующей толпы на руках. Правда, хлопали им уже меньше. Все больше крестьян начинали с любопытством и нетерпением поглядывать на единственную не показавшую им ни одного трюка артистку. Чем дальше, тем сильнее крепла их уверенность, что «циркачка» приехала с остальными гимнастами не просто так и что ее выступление отложили на самый конец тоже неспроста. Ведь последний номер обычно бывает самым необычным и интересным! И их ожидания оправдались.

Сделав очередное «колесо», «главный» вскочил на ноги, выпрямился и вновь обратился к публике:

— А теперь, дамы и господа… в смысле, дорогие зрители, вы увидите невероятную, единственную в своем роде, уникальную артистку! Гордость нашего цирка — женщину-змею!!!

Зрители удивленно переглянулись, а скромно стоявшая на одном месте балерина вдруг словно преобразилась. Она повернулась к толпе, выпрямилась, расправила плечи и как будто бы даже стала немного выше. А потом приподнялась на цыпочки, вытянула руки над головой и стала слегка раскачиваться из стороны в сторону, действительно став похожей на вставшую на хвост и что-то высматривающую змею. Кто-то из крестьян захихикал, однако большинство смотрели на странную женщину с изумлением и даже некоторым испугом.

Она тоже не обманула их ожиданий. Постояв немного с поднятыми вверх руками и словно бы войдя окончательно в роль змеи, медленно и плавно повернулась на месте, а потом, так же плавно, вдруг стала поднимать правую ногу. Она поднимала ее все выше и выше и в конце концов вытянула ее вертикально вверх, продолжая при этом улыбаться зрителям. Те следили за ее движениями, почти не дыша, и, когда «женщина-змея» замерла на одной ноге, все дружно ахнули от восхищения. Постояв так несколько секунд, она плавно опустила ногу и стала изгибаться назад — все сильнее, пока ее ладони не коснулись земли. Еще пара мгновений — и «женщина-змея» протянула одну руку предводителю артистов. Тот сжал ее своей рукой, и она все с той же непринужденной легкостью выпрямилась и, улыбнувшись, помахала зрителям.