Альф Якобсен - Линкор «Шарнхорст»

Метеосводки из Баренцева моря были разные. Конечно, могло случиться так, что нам крупно повезет, и мы натолкнемся на останки корабля в первый же день. Однако на такую удачу надеяться нельзя, когда до Нордкапа 100 миль, а ты находишься на открытой палубе. Нужно все тщательно подготовить и продумать. С большой неохотой, но на этот раз мы все же решили отказаться от экспедиции. Сезон подводных работ заканчивался. Проект пришлось отложить еще на год. Я вернулся в Эвенес и затем вылетел в Осло. Приближаясь к столице, самолет попал в штормовую погоду; каждое сотрясение я ощущал как удар ножа в спину. Когда я добрался до дому, то прежде всего бросил велосипед в подвал, а затем решил выпить чего-нибудь покрепче. Как это ни глупо, но казалось, что мне станет полегче.

Глава 13

ЗАГАДОЧНОЕ БЕЗРАЗЛИЧИЕ

НОРВЕЖСКОЕ МОРЕ, 20–23 ДЕКАБРЯ 1943 ГОДА.

Конвой JW-55B вышел из шотландского порта Лох-Ю в 14.30, в понедельник, 20 декабря 1943 года. В него входило девятнадцать пароходов, которые шли в шесть рядов с крейсерской скоростью 10 узлов. Коммодором был контр-адмирал Мэйтлэнд Баучер, призванный на службу из запаса. Свой флаг он поднял на новом 11 000-тонном судне типа «Либерти», построенном в Канаде, — «Форт Каллиспелл». В эскорт входило два эсминца, три тральщика и четыре корвета.

Тяжело груженные торговые суда везли 200 тыс. тонн боеприпасов, танков, авиационного бензина и других важных объектов поставок в Россию. Это был заманчивый трофей. Помимо ценного груза, заслуживал внимания необычный маршрут конвоя, проложенный в северных широтах так, что от норвежского побережья его отделяло всего 400 миль. Таким образом, конвой оказывался вне досягаемости немецких бомбардировщиков, но в пределах радиуса действия воздушной разведки. Замысел был такой, что конвой должен быть обнаружен. В результате и корабли, и их экипажи превращались как бы в ставку в смертельно опасной игре в покер. Британское адмиралтейство, на которое давил Черчилль, было намерено выманить Боевую группу из своих укрытий в Ланг- и Каа-фьордах и затем атаковать ее.

Около 11.00 в среду, 22 декабря, когда конвой был примерно на широте Тронхейма, сигнальщики тральщика «Глинер» заметили за кормой самолет, летевший в сторону Норвегии. Это был двухмоторный самолет метеоразведки Ju-88, базировавшийся на аэродроме в Варнесе. Он совершал обычное патрулирование, и летчик, несмотря на низкие тучи, не мог не заметить конвой.

В 12.46 ожили телетайпы в штабе командующего флотилией в Киле генерал-адмирала Отто Шнивинда и отстучали:

«FLIEGERFÜHRER (Командующий авиационным соединением. — Прим. пер.) NORD (W) СООБЩАЕТ: В 10.45 В КВАДРАТЕ АЕ6983 [100 миль к северо-востоку от Фарерских островов] ОБНАРУЖИЛ 40 СУДОВ И КОРАБЛЕЙ СОПРОВОЖДЕНИЯ, ВОЗМОЖНО ПРИСУТСТВИЕ АВИАНОСЦА. КУРС 45 ГРАДУСОВ. СКОРОСТЬ 10 УЗЛОВ».

Британская приманка сработала: конвой был замечен. Однако разочарования последних месяцев заставляли Шнивинда проявлять осмотрительность. Он писал в дневнике:

«Полученное сообщение вызывает некоторое удивление. И местонахождение, и состав конвоя не совсем понятны. В данный момент я склоняюсь к той точке зрения, что на ошибочность [сообщения метеосамолета] могли повлиять многие факторы. Следует подождать, пока не поступят дополнительные данные. Попытка высадки десанта представляется маловероятной. Скорее всего это — конвой, но идущий курсом, который ранее не был нами зафиксирован».

Несмотря на некоторую неопределенность ситуации, телетайпная связь между штабом командующего в Киле и капитаном цур зее Петерсом в Нарвике начала работать более активно. Гитлер давно опасался возможного вторжения англичан в Северную Норвегию. Трем подводным лодкам, шедшим на Север, было приказано изменить курс и идти в Вест-фьорд, а летчикам на аэродроме Тромсё — оказать поддержку Боевой группе, если она ввяжется в бой с противником в лабиринте Лофотенских островов.

Тем временем экипажи «Шарнхорста» и кораблей сопровождения спокойно готовились встречать Рождество. Погода была прекрасная, температура — около нуля. Наступил и ушел в прошлое самый короткий день в году. На куполе небосвода сверкали звезды, а иногда в атмосфере возникали магнитные бури, и тогда можно было видеть сполохи северного сияния — желтые, зеленые и фиолетовые языки фантастического пламени, быстро колеблющиеся над стоянкой кораблей.

Примерно в 11.30 утром 22 декабря тральщик R-121 встал на якорь рядом с линкором. Это прибыл контр-адмирал Эрих Бей, который привез дополнительные пайки по случаю Рождества.

«Моряки предвкушали мирную, веселую встречу Рождества на борту своих кораблей и рассчитывали на некоторое послабление дисциплины, по крайней мере, во время праздника… Рождество чувствовалось во всем… Капитан вел себя непринужденно. На первом плане были праздничная обстановка и приподнятое настроение моряков — в данном случае это было даже важнее дисциплины и внешнего лоска».

Только восемьдесят членов экипажа — офицеров и матросов — получили двухнедельный отпуск по случаю Рождества. Радуясь этому, они уже уехали из Альты. Одним из них был корабельный парикмахер — веселый 41-летний баварец Карл Эрнст Вайс, служивший на флоте с начала 20-х годов. Он был большим почитателем Гитлера и благодаря связям в партийной среде в 1939 году добился назначения парикмахером на «Шарнхорст»; в салоне у него было три гражданских помощника. Одновременно он представлял NSDAP (нацистскую партию) на борту линкора. Один из его внуков рассказывает:

«Приезжая в отпуск, он привозил целые коробки приборов для бритья, лосьоны, шампуни, зубную пасту и щетки. Ему все это упаковывали. На борту было почти 2000 моряков, каждого из которых через неделю-другую надо стричь, так что дед жил как сыр в масле. Он очень гордился как своей работой, так и кораблем. Помню, он говорил, что брить капитана было практически невозможно, настолько задубели его щеки, а щетина была жесткая, как у кабана! Он радовался тому, что оказался среди счастливчиков, получивших отпуск».

Остававшимся на борту, далеко от дома, было труднее еще и потому, что работа почтовой конторы Альты всю осень оставляла желать лучшего. Иногда письмо шло до адресата несколько недель. 16 декабря Генрих Мюльх жаловался на то, что сильно устал и расшатались нервы — его успокаивали только письма из дома. «Я всегда с нетерпением жду твоих писем, — писал он Гертруде. — Ты заполнила всю мою жизнь, ты как бы олицетворяешь все прекрасное и любимое. Никто не может разлучить нас. Пусть судьба будет благосклонна к нам».