Скитания - Юрий Витальевич Мамлеев
— Лен, — произнёс Андрей, — поверь, я чувствую то же самое. Относись ты к этому проще! Ну какое тебе дело до них? Да, Америка — феномен. Ну хватит, Лена, хватит… Нью-Йорк так Нью-Йорк. Немедленно едем.
И они понеслись вперёд, в Нью-Йорк…
Дорога была тяжёлой. На их глазах два автомобиля врезались в опору моста. Видимости бытия — не осталось. И они неслись дальше и дальше, останавливаясь, целуясь, читая русские стихи в каком-то упоении внутренней Россией. Дальше и дальше. Горы совершенно не походили на Нью-Йорк: в них было что-то заколдованное, индейское. Шоссе извивалось среди гор — величавых, доисторических, и было это шоссе сделано по последнему слову техники: иначе все бы машины улетали в пропасть.
Останавливались больше, чем прежде, и Лена, обняв Андрея, грезила о Нью-Йорке. Когда останавливались в пиццериях или полубарах, поражала их обыденность и прозаичность на фоне древних гор.
— Дальше, дальше, — шептала Лена.
И, наконец, вот он — город жёлтого дьявола. Его контуры уже проявились при свете дня.
Громады уходили вниз, возвышались, грозили, уплывали вдаль.
И вдруг что-то случилось. Они не заметили, что проскользнули в иной район Нью-Йорка, в «район, откуда нет возврата». Лена свернула не туда, и они попали в самый жуткий район Нью-Йорка — Южный Бронкс, по сравнению с которым Гарлем — рай для аристократов. Через пять уже минут всё было ясно. Они в западне. Обратного пути нет.
По краям дороги — бесконечные ряды полуразрушенных зданий, и это было похоже на Хиросиму после атомной бомбардировки. Одни скелеты зданий — без стёкол — глядели на них. Но между тем в этих микромирах копошилась жизнь и из зданий выползали люди. Странные, завёрнутые в себя фигуры, по сравнению с которыми выходцы из ада Иеронима Босха выглядели бы небожителями. Какая сила могла так изменить человеческие существа?
Лена совершенно растерялась. Что делать? Как выбраться?..
Оцепенев, остановились у бензоколонки. Двое людей стояли там. Лена со слезами обратилась к одному из них.
— Мы сбились с пути, помогите нам! Нам нужно в Манхэттен.
Вдруг один из них отреагировал. У него был допотопный автомобиль.
— Гони за мной, — протрубил он. — Я вас выведу. Самим вам не выбраться.
— О Господи, спасибо вам!
И этот «южнобронксовец» повёл их, поворот за поворотом, бред за бредом, смерть за смертью — ни огня, ни пути, — а всё-таки вывел.
Лена подбежала к нему с благодарностью. Хотела сказать ещё что-то, но парень махнул рукой и скрылся. Причём под землёй. Его машина осталась стоять там, где он её оставил.
Лена села за руль, и они с Андреем рванули с места — и вот он, Манхэттен, родной, «нормальный» Манхэттен, впереди — небоскрёбы, центр.
Путь их лежал к Якову Гершу — в отель. Герш пригласил их к себе ночевать.
Наконец Лена загнала машину на подземную парковку под каким-то серебряным небоскрёбом, заплатила, и они с Андреем отправились к Гершу на метро.
Тот уже давно ждал их. Усталые, Андрей и Лена жаждали отдыха, вина и покоя.
— Привет, Яков! — расцеловал его Андрей. — Пируем! Будем продолжать отмечать мою книгу. Звони Игорю, Кегеянам…
— С Игорем я вчера ночью говорил телепатически. На Юпитер хочет эмигрировать. Говорит, там тяжело.
Лена и Андрей не обратили особого внимания на эти слова. Быстро всё раскупорили. Положили книгу. Выпили. За окном ещё был в самом разгаре вечер.
— Пью за Петра Великого! — отметил Яков. — У меня есть с ним что-то общее.
Вдруг, в каком-то вихре, Андрей с Леной принялись танцевать, точнее, плясать — русское, друг против друга. Между тем Яков подбежал к вмятине в стене и примерил к ней свою голову.
— Я бы уже давно пробил дыру, — и он стукнул головой во вмятину. — Всё бы хорошо, только индус шепчет мне в ухо: «Пожалей крыс».
Андрей и Лена, очнувшись, переглянулись: ситуация выходила за пределы юмора. А когда Яков надел на голову кастрюлю и с Данте в руках стал кружиться по комнате, Андрей и Лена поняли, что дело приняло серьёзный оборот и их отдых разрушен.
— Покой нам только снится, — прошептала Лена.
Заглянув в его глаза, Андрей ужаснулся. Между тем Яков выскочил из комнаты, крича; Андрей и Лена застыли. Вдруг появилась толстая баба с Яковом в руке. Это была хозяйка отеля.
— Давайте, забирайте его! Пусть катится ко всем чертям! С него нечего брать!
Лена пробормотала, что «мы устроим его к врачу, в больницу, только не выгоняйте его». Яков был весь обсыпан цветами.
— Слушай, его надо спасти, — сказала Лена. — Где тут ближайшая лечебница?
Хозяйка назвала.
Андрей и Лена вывели Якова на улицу. Он говорил о Шекспире и о болоте, в котором он плавал вчера. «Острый приступ шизофрении. Редкая вещь», — подумал Андрей.
Они шли по бесконечным нью-йоркским улицам, и сквозь толпы им сияли огни. Андрей тащил спотыкающегося Якова.
Наконец, больница. Регистратура. Вопросы. Какие-то люди.
— Возьмите его в ваше психиатрическое отделение, — убеждал Андрей. — Он же совершенно в невменяемом состоянии и опасен для себя и для других.
— Это невозможно, — сказала женщина из регистратуры. — У него нет денег и страховки.
— Но он работает! Сторожем.
— Сторожем? Вы что, смеётесь надо мной?
— Так что же делать?
— Вам самим требуется госпитализация, — неожиданно заявила женщина. — Если задаёте такие вопросы.
— Но дайте ему что-то, хоть какое-нибудь лекарство! — закричала Лена. — Вы видите, он уже ползает по полу!
— Вы готовы оплатить?
— Да.
— Хорошо.
Якову дали «лекарство»: оно было оглушающее. По дороге он затих.
— Я уже измучилась. Останемся одну ночь у него, — заявила Лена.
В отеле Якова было сумрачно, и остатки «пира» не веселили глаз. Среди ночи Яков просыпался и выл:
— Лена, Лена, почему ты кричишь на меня? Не кричи!
Андрей плохо спал: боялся, что Лена попадёт к Якову в бред — среди чёрных нью-йоркских сновидений.
Утром Яков стал кричать истошно, словно прорываясь сквозь оглушение:
— Статуя Свободы приходила ко мне! Сидела на кровати всю ночь! Колотила в стену! У-у, проклятая, лживая! Била меня по морде! Но потом мы целовались.
Пришёл знакомый Якова, из Риги; он всю ночь грузил ящики. Он удивился и сказал:
— Раньше с ним ничего подобного не бывало!
Хотя и сам он, надо сказать, был хорош. Андрей и Лена сдали ему Якова, но обещали звонить и навещать. Собрали вещи и уехали к Кегеянам.
9
На следующий день были сплошные визиты: к важным американцам (по делу), к дорогим одесситам (попеть и поплакать с
