Андрей Васильченко - Сумрачный гений III рейха Карл Хаусхофер

Хаусхофер показал, что сотрудничал не только с Нойратом и фон Риббентропом, но и со Штреземаном, Брюнигом. Кроме того, он пользовался доверительным отношением японских дипломатов и военных, в частности адмирала Като и барона Ошимы. Впрочем, представителей западных держав в первую очередь интересовала верхушка Национал-социалистической партии. На допросе, который состоялся 27 августа 1945 года, Хаусхофер заявил, что с 1925 по 1932 год нередко консультировал Рудольфа Гесса по вопросам политической географии. Однако сразу же заметил, что его бывший ученик редко следовал полученным советам. Карл Хаусхофер сообщил, что в 1938 году («до Мюнхенского соглашения») давал еще раз специальные консультации Рудольфу Гессу. Однако они касались исключительно того, как Гкглер и Муссолини могли ослабить «этническую напряженность» в Венгрии, Румынии и Тироле. Хаусхофер полагал, что в 1938 году он служил исключительно миролюбивым целям. Он назвал готовность Италии к переговорам «счастливой» не только в личной беседе с Гессом (10 ноября 1938 года профессор принимал участие в обряде имянаречения сына заместителя фюрера), но и в своем выступлении на конгрессе по африканской проблеме, который проходил 4—12 декабря 1938 года в Риме. При этом Хаусхофер весьма негативно оценивал выступление Гитлера (9 октября 1938 года), которое, изобилуя агрессивными фразами, фактически сорвало достигнутое соглашение с итальянцами. Если говорить о самом Мюнхенском соглашении, то Хаусхофер придерживался мнения, что оно могло бы стать (но не стало) счастливейшим моментом в европейской истории, так как «Богемия была настоящей кровоточащей раной на теле континента». Подозрение западных следователей относительно того, что его работы и статьи могли подтолкнуть национал-социалистическое руководство к осуществлению агрессивных замыслов, Карл Хаусхофер решительно отверг: «Если они и читали мои работы, то поняли их суть превратно». В 1938 году профессор решительно выступал против любых насильственных действий в отношениях между различными государствами: «Никто не смог бы получить у меня на это благословение». Однако он не отрицал, что его аргументация нередко использовалась как национал-социалистическими, так и японскими политиками.

Но тут же Хаусхоферу пришлось пояснить — его консультации по восточноазиатскому вопросу едва ли могли быть полезными Рудольфу Гессу и фон Риббентропу, так как «они не имели ни малейшего понятия об этой проблеме». В качестве подтверждения своих слов он рассказал историю о том, как учил их читать карты. Гитлер же, по его мнению, едва ли мог прислушиваться к мнению Гесса по вопросам внешней политики, кроме того, фон Риббентроп использовал свое знакомство с Гессом (а стало быть, и с Хаусхофером) только для того, чтобы занять пост имперского министра иностранных дел. Хаусхофер полагал, что Гитлер в целом не был в состоянии понять различия между «океанской» и «континентальной» политикой, идея о противостоянии которых была положена в основу геополитических теорий профессора. При этом Хаусхофер пытался всегда предупреждать Гесса, когда (по его мнению) германская политика «уходила в неверное русло». Если оценивать в целом сведения, которые профессор геополитики изложил во время допросов в 1945 году, то они не могли претендовать на абсолютную истину. Нередко он смягчал формулировки или опускал (вольно или невольно) не самые выгодные для него эпизоды.

Если оценивать действительное значение Хаусхофера и его идей для внешней политики Третьего рейха, то надо сразу же оговориться, что подобную оценку нельзя вынести, если не учитывать роль Альбрехта Хаусхофера. До начала войны отец и сын фактически работали парой, в том числе в сфере, которая относилась к государственно-политическими заданиям. Альбрехт являлся не только помощником своего именитого отца, но и нередко выступал в качестве «связного». Кроме того, можно смело утверждать, что многие из документов, меморандумов и статей, под которыми значилась подпись Карла Хаусхофера, были написаны им в соавторстве с сыном. Однако у них не было единства по всем вопросам. При всем том судьба Альбрехта Хаусхофера оказалась неразрывно соединенной с идеями и деятельностью его отца. Известно, что в 20-е годы Альбрехт совершал множество путешествий. Его многочисленные контакты привели к тому, что он заинтересовался геополитикой, хотя в отличие от отца видел в ней все-таки разновидность политической географии, а не самостоятельную науку.

В 1925 году, помогая отцу в его работе, Альбрехт Хаусхофер оказался связанным с различными группами зарубежных немцев. Именно с этого времени он стал питать особую страсть к «пограничной работе» и «народной политике». По его мнению, одной из задач немецких этнических групп было способствовать нормализации отношений между различными народами. Подобно многим в 20-е годы, Хаусхофер-младший был яростным критиком Веймарской республики. Однако он никогда не был рьяными сторонником гитлеровской партии, будучи по своей сути национально ориентированным консерватором. Как и его отец, Альбрехт был решительным противником «Версальского диктата». Кроме того, он постоянно говорил о необходимости воссоединения Германии и Австрии, то есть придерживался принципов «Великогерманского проекта». Впрочем, максимум, что мог себе позволить Альбрехт Хаусхофер, — это предположить, что Германия должна добиться мирным путем гегемонии в Европе. На практике это означало уменьшение французского влияния на Балканах и в Юго-Восточной Европе. Но даже в данном случае он всегда исходил из принципов самоопределения и мирного сосуществования народов. Нет смысла отрицать тот факт, что Альбрехт Хаусхофер был консервативным националистом, близким к кругам баварских монархистов. Хотя бы в силу этого он воспринял события 1933 года как попытку «обновления Германии». К тому же его принципы не противоречили тому, чтобы авторитарное государство вождистского толка занялось реализацией «Великогерманского проекта», который так и не удалось осуществить Бисмарку. И старший и младший Хаусхоферы полагали, что время традиционных суверенитетов подходило к концу, а потому можно было ожидать появления на карте Европы новых крупных геополитических образований.

Альбрехт Хаусхофер не был национал-социалистом в 20-е годы, не стал им и в 30-е. Его отношение к НСДАП было противоречивым. С одной стороны, он пытался увидеть в «национальной революции» возможные положительные стороны, с другой стороны, он понимал, что из-за еврейского дедушки в партийных кругах на него смотрели как на «человека второго сорта». Кроме того, его с самого начала смущало процветавшее презрение к человеческой жизни, что по мере укрепления национал-социалистической диктатуры становилось заметно многим. «Тревожный колокольчик» прозвенел, когда после «ночи длинных ножей» (30 июня 1934 года) и провалившегося национал-социалистического путча в Австрии (25 июля 1934 года) в рейхе стала свирепствовать цензура. В те дни он написал своим родителям: «Иногда я задаюсь вопросом, насколько велика наша ответственность и как она соотносится с историческим долгом и причастностью к преступлениям… Но мне кажется, что мы еще находимся под властью противоречивых обязательств, от которых нас может избавить только судьба. А потому мы должны двигаться вперед, до того момента пока наша миссия не станет полностью безнадежной». Некоторое время спустя он заявил своему другу Штайнахеру (руководитель «Объединения зарубежных немцев»), что Германия неуклонно движется к пропасти. «Гесс — очень слабый человек, а бразды правления в руках у Бормана». Поскольку со временем Альбрехту пришлось сотрудничать с «Ведомством посредничества фольксдойче», которое курировалось СС, то он чувствовал себя малодушным мошенником. Необходимость соблюдать внешнюю лояльность в итоге привела к конфликту с отцом. Хаусхофер-старший делал это без особого желания, а потому не мог понять ничем не объяснимого оптимизма своего сына. Он полагал, что готовность Альбрехта Хаусхофера пойти на компромисс с руководством Национал-социалистической партии была не чем иным, как «политической слепотой» (в отечественном варианте в данном случае употреблялась фраза «политическая близорукость»).