Валерий Шамбаров - Государство и революции

Ну а если действительно случались какие-то проявления недовольства, то тут террор выплескивался как вполне "нормальное" явление. Так, после восстания в Лабинском отделе на Кубани было казнено 770 чел. - в том числе женщины, дети. Когда произошли волнения среди рабочих в Омске, большевики придумали провести "децимацию" по древнеримскому образцу - из "виновных" отсчитали каждого десятого, и приговорили их вместе с семьями, так что набралось несколько сот человек. И расправу с ними провели "образцовую", приблизив к децимации - перед расстрелом каждого заставляли оголяться и подвергали порке. Как доносил впоследствии английский консул Элиотт Керзону, среди казненных таким способом были и молодые девушки, и старухи, и беременные женщины.

Конечно, примеры эти далеко не полные, но дают представление о том, в какой ад покатилась Россия. И напомним, что настоящая гражданская война по стране, собственно, еще не развернулась, и все приведенное относится к периоду так называемого "триумфального шествия Советской власти". То есть, вообще не могло быть связано ни с реальным противодействием врагам, ни какой-либо местью. Ужас был выпущен на волю, организованно насаждался и поощрялся лишь для того, чтобы сразу запугать и затерроризировать страну, сделав ее послушной воле новых хозяев.

7. Гражданская и Мировая

Но кроме внутренних, перед большевиками с первых их шагов встали и внешние проблемы. Ведь за помощь, оказанную им германскими спецслужбами, требовалось расплатиться сепаратным миром. Однако переговоры по этому поводу, начавшиеся в Бресте, шли долго и трудно, в несколько этапов. Дело в том, что воевать на два фронта Центральные Державы больше не могли, понеся огромные потери и фактически к 1917 г. уже надорвавшись. Единственный шанс для них был - срочно заключить мир на Востоке, перебросить все силы на Западный фронт, и нанести Антанте поражение до тех пор, пока во Франции не высадилось и не развернулось достаточное количество американских войск. Но по причине полного экономического истощения они уже чисто физически не могли пойти на мир "без аннексий и контрибуций", поскольку оккупированные области были теперь включены в систему их разваливающегося хозяйства и работали на их снабжение. Наконец, запасы жизненных ресурсов у них были тоже исчерпаны, начинался настоящий голод, а продовольствие можно было получить только на Востоке.

Да только и Ленин со товарищи оказались в тупике. Продолжать войну они и подавно не имели возможности, поскольку сами же, чтобы прийти к власти, разложили и развалили армию, так что немцы могли через несколько дней оказаться в Петрограде и скинуть их. А с другой стороны, большевики еще слишком слабо держались у власти, и осмелься они заключить мир на германских условиях, их тут же смела бы волна общенационального возмущения, которая объединила бы всех их противников и активизировала инертные народные массы.

И большевики попытались тянуть резину в надежде на "мировую революцию". Тут надо напомнить, что по всем марксистским канонам социалистическая революция и не мыслилась иначе как мировая, когда за пролетариатом одной страны дружно последуют остальные, а иначе капитализм неминуемо должен был объединить усилия и раздавить очаг коммунизма. И поскольку социализм - это следующая закономерная стадия за капитализмом, то и победить он первоначально обязан был в самой промышленно-развитой стране, которая первой "созрела". Так что с Россией уже нарушение вышло, и чтобы объяснить его, появилась ленинская теория "слабого звена" в цепи империалистических держав. А теперь, по той же теории, получалось, будто следующими "слабыми звеньями" станут Германия и Австро-Венгрия. И выводы, казалось, подтверждались. Из-за военной усталости и истощения положение Центральных Держав продолжало стремительно ухудшаться, вспыхнула голодная забастовка в Вене, волнения под экономическими лозунгами в Берлине, и большевики надеялись на близкий революционный взрыв в этих странах. Характерно и то, что переговоры с советской стороны возглавил Троцкий (Бронштейн) - в эмиграции он находился в США, ехал в Россию не через Германию, был меньше других лидеров замешан в предреволюционных контактах с немцами, а значит и вести себя мог более независимо.

Дополнительные сложности создало вмешательство в переговоры Украины, которая сначала вела себя с позиции силы и своим хлебом откровенно шантажировали голодающую Австрию, требуя в обмен на продовольствие территориальных уступок. Но по мере наступления красных на Киев гонор быстро сошел на нет, и Центральная Рада соглашалась уже на положение вассала Германии, лишь бы ее защитили. А тут еще вскрылись расчеты большевиков на "мировую революцию" - в Берлине перехватили радиообращение из Петрограда к немецким солдатам, где их призывали к убийству императора, генералов и к братанию с Советами. Кайзер рассвирепел от такого вероломства, приказал немедленно прервать переговоры, а вдобавок к прежним условиям потребовал у большевиков еще не оккупированные части Эстонии и Латвии.

И вся стратегия коммунистов провалилась. С Украины их "попросили", как с территории дружественного Германии государства. А принять ужесточившиеся условия - и подавно значило быть свергнутыми, потому что даже в собственной партии большинство считало такие требования позорными и стояло за "революционную войну" - ведь связи с противником и обязательства перед ним, разумеется, оставались строжайшей тайной, доступной лишь узкому кругу посвященных. Поэтому и была объявлена 11 февраля знаменитая формула Троцкого "ни войны - ни мира" (кстати, провозглашенная не вопреки Ленину, а по согласованию с Лениным). Для большевиков в тот момент она была не "авантюрой", а единственно оставшимся выходом.

Зато подобная двусмысленность никак не устраивала Центральные Державы. Оставалась вероятность, что коммунисты вскоре падут. Могли они и мобилизовать новую армию, сменить курс - уж кто-кто, а немцы успели хорошо узнать коварство своих ставленников. И они тоже приняли единственное оставшееся решение - пугнуть большевиков, как следует. И двинули свои части в Россию. Нет, никто их под Псковом и Нарвой не останавливал. Героическое рождение Красной Армии в боях с ними - всего лишь пропагандистская легенда. Сопротивления не было оказано нигде, и немцы даже не разворачивались в боевые порядки. Они просто ехали на поездах и занимали станцию за станцией. Даже численность наступающих подразделений была ничтожной - порой по несколько десятков штыков, так как основная часть войск была уже переброшена на Запад. А Красная Гвардия - анархические толпы дезертиров и люмпенов, страшные только для мирного населения, при приближении неприятеля трусливо разбегались. Матросы Дыбенко, по его собственному признанию, без оглядки драпали до Гатчины, где в панике погрузились в железнодорожные составы. А потом эти составы долго разыскивали по всей стране и перехватили только... под Самарой.