Алла Сурикова - Любовь со второго взгляда

Лошадей в картину отобрали в кавалерийском полку. Существовал такой полк при Госкино СССР. Он был создан специально для обеспечения съемок. К сожалению, наш фильм был снят вопреки этой традиции, а не благодаря ей.

Кавалерийским отрядом, приехавшим к нам в экспедицию, командовал капитан Б. Он и должен был всячески содействовать обеспечению. Но… «Или будет так, как я сказал, или не будет никак», — повторял он.

Капитан оказался человеком, мягко говоря, странным: на берегу моря в тридцатиградусную жару заставлял своих солдатиков бегать в противогазах.

В первые дни он вроде слегка расслабился и в съемках погони дал нашим каскадерам нормально поработать на полковых лошадях. Но потом разогрелся и стал качать права. Я так и не поняла: то ли он сам хотел сниматься, то ли хотел получить в карман. Но у наших директоров не очень-то получишь. Мы снимали на средства Госкино, и левых денег, как сегодня, взять было неоткуда. (Если они и появлялись, то директора не спешили с ними расставаться.) Свои желания капитан напрямую так и не обнародовал, зато по поводу вверенных ему лошадей высказался вполне конкретно, заявив, что каскадерам их не даст: «Лошадь — это тот же боевой танк. Мы не имеем права отдавать ее в чужие руки».

И вот у нас по графику съемки сцены с дилижансом. Я специально вызвала на роль возниц каскадеров, владеющих искусством управления экипажем. В упряжке — особые лошади, их по-особому запрягают; управлять четверкой лошадей может только опытный человек. Но Б. потребовал, чтобы возницей дилижанса стал его солдат. Положение безвыходное: пришлось согласиться. Сели актеры в дилижанс, солдат погнал четверку. А лошади его не послушались — он был неопытный, только год отслужил, — понесли, и дилижанс чуть не перевернулся. Мы все были в шоке.

Я терпела, когда он не давал своих лошадей Боярскому и Миронову, подменял неопытными молодыми ребятами из полка моих каскадеров — мастеров спорта. Но тут, когда его выходка чуть не стоила людям жизни, я сказала: «Нет!» Но и он сказал: «Нет».

Как переживали солдаты! Как им хотелось провести лето не в казармах под Москвой, а на берегу моря и увидеть настоящие съемки! Но Б. был непоколебим: увез солдат, лошадей, а заодно прихватил и весь фураж. Нам, таким образом, ничего не оставалось, как снимать вестерн без лошадей. Вот такое вот кино.

Итак, настоящих, киношных, лошадей у нас не было. Но мир не без добрых людей… и не без краденых лошадей. Все видели, в каком мы положении, и приводили к нам лошадей… разных-всяких. Мои каскадеры-конники их обучали.

В перерыве группа уезжала обедать, а я чаще всего оставалась на площадке, потому что «художник должен быть голодным». И еще потому, что это была единственная возможность подумать в тишине. Лошади тоже отдыхали. За ними присматривали мальчишки из окрестных деревень. Однажды вот в такой одинокий обеденный перерыв подходят они ко мне: «Вы тут главная?» — «Ну, в общем, да. А что?» — «Скажите, тут жеребец Малыш кобылу просит, так дать?»

Этот вопрос застал меня врасплох, я не знала, как в такой ситуации поступить, но я всегда за то, чтобы по возможности всем было хорошо. И потому решила: если кобыле это тоже будет приятно, почему бы и нет.

Все возвращаются с обеда. Вдруг каскадер Витя Григорьев подбегает ко мне с перекошенным от негодования лицом:

— Что вы наделали?

— А что, Витя, в этом плохого, если кобыла не возражает?

— Да я его неделю бью, чтобы он вел себя прилично, ведь коню чем больше… тем он больше хочет. Его до конца съемок надо держать в строгости. Распустили вы его, теперь он будет плохо работать, шалить будет, требовать свое!

Да… Красивый жеребец для съемок всегда проблема.

Как-то Малыша у нас увели, просто-напросто украли, и кобыла пропала — Верка. Сперва мы подумали, может, они отлучились по случаю романа… Отлюбятся и вернутся. Но они не возвращались… Что делать? Съемки же! Вестерн! Тут нам кто-то шепнул: «Надо милицию просить, чтоб нашли… Милиция знает, кто промышляет конокрадством и где держат ворованных лошадей». Объявили выходной.

И вот Андрей Миронов, режиссер Александр Згуриди (он приехал, чтобы снимать после нас в нашей декорации кусочек своей картины) и я двинулись в поселок Планерское к милиционерам.

Заходим в кабинет начальника милиции. Тот видит Миронова и… потеет от счастья и волнения. Андрей Александрович «добавляет» — строго, спокойно и по-деловому: «Уважаемый товарищ майор, к вам приехали лауреат Государственной премии Алла Ильинична Сурикова — между прочим, племянница министра внутренних дел Украины (что сплошь выдумка), лауреат Ленинской премии, народный артист СССР (что сплошь правда) Александр Михайлович Згуриди и я, актер Андрей Миронов».

Он изложил суть дела. И закончил примерно так: «Мы пойдем в Музей Айвазовского и на могилу Волошина, и нам бы очень хотелось, чтобы за это время жеребец по кличке Малыш (далее следовало краткое описание лошади) и кобыла по кличке Вера вернулись на съемочную площадку. Я еле сдерживаю Аллу Ильиничну, чтобы она не звонила дяде в Киев… Зачем вам неприятности?»

Когда, осмотрев положенные достопримечательности, мы ехали обратно, по дороге в Санта-Каролину встретили Малыша. Он шел в сопровождении милиционера на место съемки. Увидев нас, Малыш приветственно заржал — у лошадей тоже есть чувство юмора…

Пятнадцать лет прошло с тех пор, как мы все собрались командой на эту картину… Конечно, работа была сложной. Но радостной. Режиссеры Юра Крючков и Толя Авшалумов, пиротехники Коля Неяглов и Андрей Трифонов, звукооператор Олег Зильберштейн, ассистент Таня Саулкина — их было много, замечательных и талантливых мастеров своего кинодела…

До съемок фильма мы провели большую серию проб и даже сделали эскиз фильма на видеокассете. Благодаря сотрудничеству с НИКФИ, а точнее, с моим будущим мужем Аликом Поташниковым, у меня появилась возможность в подготовительном периоде провести большое количество бесплатных, не учтенных сметой каскадерско-актерских проб. Я снимала пробы именно каскадеров, которых предполагала пригласить для работы в картине. И к началу съемок у меня сложилась довольно объективная оценка актерских возможностей будущих исполнителей трюков. Появилась уверенность в том, что они справятся, многие эпизодические и небольшие роли смогут сыграть сами. Конечно, в этом был и мой «шкурный» режиссерский интерес: мне во что бы то ни стало нужно было постоянно иметь под рукой исполнителей трюков: не просто гастролеров, приезжающих на конкретный трюк в конкретной сцене, а людей, находящихся рядом, единомышленников, которые могут помочь, в любой момент что-то еще придумать эдакое трюко-гэговское.