Майкл Масманно - Специальные команды Эйхмана. Карательные операции СС. 1939–1945

Затем выступил с показаниями Дин Грубер, который засвидетельствовал, что, разговаривая с ним, Эйхман всегда употреблял местоимение «я». Говоря о том, что следовало сделать, он всегда говорил: «Я хочу, я приказываю и т. д.»

Глава 10

Эйхман настаивал на том, что, хотя ему и было известно то, что миллионы тех, кого он отправлял в лагерь, сажая в вагоны для перевозки скота, должны были вскоре принять смерть, а затем сгореть в печах крематориев, в то время он не отдавал себе отчета в том, что эти действия были незаконными. Если Эйхман действительно не осознавал этого, если он не знал, что было преступлением отправлять команды из состава эйнзатцгрупп для осуществления расстрелов безоружных мужчин, женщин и детей, беспомощно стоявших на краю ям-могил, то он должен был быть либо полным идиотом, либо слабоумным. Но, стоя на месте обвиняемого, он демонстрировал острый и гибкий ум. Документы, подготовленные им собственноручно, рапорты о выполнении заданий, письма – все говорило о том, что этот человек вовсе не был глупцом или слабоумным, все выдавало в нем в высшей степени умного и образованного человека.

Было ли возможно, чтобы сотрудник СС с менталитетом явно существенно выше уровня двадцатилетнего юнца не понимал, что нацистская политика в отношении евреев (если бы только одних евреев. В планах Гитлера и его команды было подробно расписано, что делать с каждым из народов, населявших намеченное для онемечивания «жизненное пространство германской нации». Здесь счет шел уже не на миллионы, как с евреями, а на десятки миллионов (как с русскими и другими). – Ред.) идет вразрез с установленными законами и нормами морали цивилизованного общества? Одними из самых первых лозунгов нацистской партии были антисемитские. Штурмовики в коричневых рубашках, маршируя по улицам городов Германии, распевали гимн «Хорст Вессель».

Те, кто, как Эйхман и другие старшие офицеры эйнзатцкоманд, вступили в нацистскую партию в первые же годы ее существования, не могли не понимать, что эта партия ведет их к океану крови. Те, кто, выражаясь поэтическим языком, стояли у руля корабля СС, могли спрыгнуть с него, пока он еще находился во внутренних водах и не вышел в открытое море, но они совсем не желали покидать этот корабль, потому что в этом случае им пришлось бы отказаться от путешествия, которого все они жаждали.

С февраля 1920 г., когда нацистская партия обнародовала свою знаменитую программу из 25 пунктов, в которой антисемитизм значился одним из главных принципиальных моментов, самая махровая юдофобия никогда не сходила с повестки дня. Книга «Майн кампф», журнал Der Stürmer («Штурмовик») и все остальные печатные издания нацистов призывали к борьбе с евреями. Растущий антисемитизм в Германии выплеснулся в ноябре 1938 г. (так называемая «хрустальная ночь». – Ред.), когда была предпринята широкомасштабная акция против всего, имевшего отношение к евреям. Разрушались синагоги, самые известные евреи были арестованы и брошены в тюрьмы, на всех евреев был наложен коллективный штраф в размере 1 миллиард марок.

Мог ли Эйхман и обвиняемые на процессе по эйнзатцгруппам не знать об этом факте? Могли ли они удивляться, когда кампания насилия, наконец, вылилась в знаменитый эдикт фюрера об «окончательном решении еврейского вопроса», что конечно же означало физическое уничтожение всех евреев?

Предположим, что в приказе фюрера вместо поголовной резни евреев провозглашается массовое истребление всех людей, имеющих светлые глаза. И это означало бы, что для тех несчастных, у кого радужная оболочка по воле случая оказалась окрашенной в светлые тона, настали бы самые мрачные дни. Здесь не играли бы никакой роли характер человека, его профессия и состояние здоровья. То же самое можно сказать о религии, политических убеждениях и национальности. То, что человек задумал, к чему он настойчиво стремился, о чем мечтал, – ничто не могло бы изменить предопределенности его судьбы. Будет ли это фермер за его плугом, учитель за письменным столом, доктор у постели больного или священник, выступающий с проповедью с кафедры, пожилая женщина за вязанием, ребенок, играющий во дворе, младенец у груди матери – все они были бы обречены на смерть в том случае, если бы смотрели на наш прекрасный мир через предательски серые глаза.

Давайте возьмем в качестве примера семью, все члены которой благодаря непостижимому выбору генов в таинственной колбе времени имеют светлые глаза. Внезапно в доме, где живет эта семья, раздаются оглушительные удары в дверь, дверь распахивается, и внутрь устремляются человеческие существа в стальных шлемах с автоматами и пистолетами на изготовку. С помощью оружия они выгоняют обескураженных обитателей дома на улицу.

Мы слышим крики испуганных женщин и детей, громкие протесты мужчин и оглушительный топот сапог захватчиков по дому. Они переворачивают мебель, опрокидывают шкафы с посудой и одеждой, лезут на чердак в поисках мест, где могли укрыться охваченные ужасом сероглазые обитатели дома. А те горестно прощаются со своим домом и вместе со своими наспех собранными пожитками грузятся в грузовик, в котором уже сидят такие же ошеломленные обреченные люди с серыми глазами. Вот грузовик рванулся вперед, делая по пути остановки, чтобы собрать других таких же несчастных людей. Еще больше сероглазых собралось на рыночной площади, у здания администрации и в местной церкви.

После всего этого последовала дикая гонка на максимальной скорости, где уже ждет множество сероглазых людей с бледными как мел лицами. Онемевшие, они смотрят друг на друга. Вот вновь прибывших выгружают из грузовиков, слышится гортанная команда построиться в ряд. И теперь уже начинают красноречиво говорить свинцовыми языками пулеметы, они выдают длинные предложения слева направо и справа налево. Жители городка падают, многие сразу по двое, кровь струится изо рта и глаз. Жертвы как бы умоляют объяснить им, чтобы они смогли понять, за что же с ними так поступили? Почему? Другие всего лишь ранены, но все равно падают в общую могилу. Партия палачей уезжает, из незасыпанной могилы в мольбе тянутся вверх руки. Слышатся стоны, которые временами переходят почти в шепот, потом слышится чей-то крик, и, наконец, все окончательно затихает.

Конечно, все это фантастично и невероятно, но не более чем то, что постоянно происходило в районах, где действовали эйнзатцгруппы. Если слово «сероглазый» заменить словом «еврей», аналогия будет неоспоримой.

Можно предположить, что, если бы обвиняемые вдруг получили приказ уничтожать ту часть населения, которая обладает серыми глазами, они бы не выполнили его и сразу же посчитали такое распоряжение незаконным и аморальным. Но если бы за десять лет до этого программой нацистской партии все сероглазые люди были объявлены врагами, если бы Гитлер в каждой своей речи поносил сероглазых, если бы они видели, как грабят магазины и разрушают дома сероглазых, если бы они знали, что Гиммлер отдал приказ о заключении всех сероглазых в концентрационные лагеря, если бы они слышали речи своих шефов в СС, которые провозглашали, что уничтожение сероглазых направлено во благо и к выгоде тех, кто осуществляет программу по их ликвидации. Если бы все это произошло, можно ли было бы с уверенностью утверждать, что обвиняемые с таким же пылом не принялись бы выполнять приказ фюрера, направленный против той части населения, что имеет серые глаза? А если бы такое случилось, то не стали бы они в дальнейшем пытаться уйти от обвинения под прикрытием выполнения приказов вышестоящего командования?