Александр Нильский - Закулисная хроника

Хотя лечивший Мартынова доктор и запрещал ему утомлять себя летними экскурсиями по провинциальным театрам, но Александр Евстафьевич не слушал его советов.

— Вам нужно лечиться, — говорил ему доктор перед последней его поездкой, — серьезно лечиться. Вы не имеете права растрачивать своих сил, которых у вас так немного. Вам надлежит отдохнуть в полном спокойствии все лето и непременно на юге. Если вы на это не согласитесь, я не отвечаю за восстановление вашего здоровья…

В ответ на это Мартынов печально улыбнулся и, ни слова не говоря, вышел в соседнюю комнату, из которой тотчас же возвратился в сопровождении своих подростков-детей. Указывая на них доктору он сказал:

— Вот вам мой ответ! Не правда ли, красноречивый?..

— Для них-то вы и должны себя беречь!

— Нет, доктор, об этом говорить не будем!..

С бывшими своими сверстниками и товарищами по театральному училищу Мартынов был всегда в тесных дружеских отношениях, несмотря ни на какое их ничтожное положение при театре. К молодым, начинающим актерам Александр Евстафьевич был бесконечно внимателен и ласков. Покойный актер Иван Егорович Чернышев, написавший несколько удачных пьес, всегда говорил, что тремя четвертями своего успеха он обязан Мартынову, который помогал ему не только тем, что брал пьесы для своих бенефисов и играл в них главные роли, но и тем, что до появления их в свет делал автору полезные указания и давал советы. Помню, как после первого представления одноактной комедии «Жених из долгового отделения», где Мартынов превзошел себя, играя роль Ладышкина, Чернышев был в таком безумном восторге от успеха своего произведения, что но окончании спектакля почти насильно потащил меня в старый Палкинский трактир, где мы с ним досидели чуть не до рассвета. Иван Егорович все время не переставая пил шампанское за здоровье Мартынова с искренним пожеланием ему долголетия…

Весть о смерти Мартынова в Харькове буквально ошеломила весь Петербург. О безвременной потере Александра Евстафьевича печалился каждый, кто его знал. А кто же в Петербурге не знал Мартынова? Рассказывали, что когда эта грустная весть достигла Павловска в разгар гулянья, то тотчас же большинство публики разъехалось и ушло с музыки: так всем это горе было тяжело и близко.

Похороны Мартынова, происходившие в Петербурге, были торжественны и необычайно многолюдны. После отпевания в Знаменской церкви, что близ Николаевского вокзала, в приходе которой последние годы проживал покойный, гроб был поставлен на колесницу, лошади у которой тотчас же были отпряжены, и народ на себе повез прах своего незаменимого любимца, вплоть до самого Смоленского кладбища. Таких трогательных похорон мне более никогда не случалось видеть. Малолетние дети Мартынова были сажены на колесницу около гроба отца, которого они горько оплакивали…

На могиле было пролито много слез и произнесено было бесчисленное множество прочувствованных речей. А один из старых товарищей покойного, незначительный актер З., с горя выпивший малую толику хмельной влаги, подошел к могиле, заливаясь слезами, и, бросив в нее восковую свечу, проговорил:

— Саша! Вот все, что могу дать тебе в знак любви и памяти! Жди меня, скоро увидимся.

XVIII

A. M. Максимов 1-й. — Баловень судьбы. — Молодость Максимова. — Кутежи и разгулы. — Надломленное здоровье. — Поездка по высочайшему повелению за границу. — Благоговение Максимова к императору Николаю Павловичу. — Актер строгого государя. — Религиозность Максимова. — Его поездки в Деревяницкий монастырь. — Роли Максимова с выписками из Евангелия. — Ревнивое оберегание своего репертуара. — Попытки И. В. Самарина перейти на петербургскую сцену. — Неудача этой затеи. — Мое участие в последнем бенефисе Максимова. — Разговор с ним по этому поводу. — Обращение Максимова с сослуживцами. — Спор с актрисой В. — Ее внушение и его резкий ответ. — Недолговременная отставка Максимова. — Публичные протесты его друзей и поклонников. — Его привычка идти по суфлеру. — Острота Максимова на репетиции.

Совершенно другого характера и нрава был современник Мартынова, любимец императора Николая Павловича и баловень петербургской публики, Алексей Михайлович Максимов 1-й. В продолжение 27 лет он не переставал занимать амплуа первого любовника и молодых людей в драме, комедии и водевиле, причем в последних действительно играл прекрасно, с неподдельной веселостью и комизмом. После же смерти трагика В. А. Каратыгина, взялся он играть и «Гамлета», в котором, пользуясь правами любимца, имел также выдающийся успех.

По дарованию своему, Максимов никоим образом не мог идти в сравнение ни с Мартыновым, ни с В. В. Самойловым, но, благодаря пристрастно относившейся к нему публике, он с ними всегда мог поспорить относительно успеха. Никогда никого так много не вызывали и никому не аплодировали до неистовства так, как Максимову, чрезмерно этим гордившемуся.

Несмотря на страшную худобу Максимова и довольно невыгодную наружность для ролей пламенных любовников, зрительницы находили Алексея Михайловича очень красивым и интересным. Это, конечно, значительно способствовало упрочению его славы и популярности.

В молодости Максимов был кутилой и весельчаком. Он был общим другом и приятелем чуть не всей тогдашней кутящей молодежи, в компании которой проводил все свое свободное время. Однако, бурно проведенная молодость не прошла для него бесследно, надломив его организм. Впоследствии он постоянно хворал и упрекал себя за ненормальную жизнь. Во время загула, Алексей Михайлович был неукротим в шалостях и в безобидных, анекдотических проделках… Однако, несмотря на свою невоздержанную жизнь, Максимов всегда серьезно и с уважением относился к своим артистическим занятиям. Он не позволял себе выйти на сцену, не зная твердо роли или не отделав ее до мельчайших подробностей, чем, кажется, и приковал к себе внимание публики.

Алексей Михайлович обладал прекрасным звучным голосом и был хорошим чтецом, причем имел оригинальную, особую дикцию, которая, впрочем, не всегда была уместна в ролях драматического характера, но зато в водевилях, благодаря ей, Максимов не имел соперников.

Он был очень любим императором Николаем Павловичем, который оказывал ему много милостей, а однажды Максимов нежданно-негаданно был отправлен по высочайшему повелению на казенный счет за границу для поправления здоровья. Случилось это, по рассказам очевидцев, таким образом: после одного сильного кутежа, чувствуя себя очень нехорошо, Алексей Михайлович играл какую-то пьесу вяло и бесцветно. Государь, зайдя в антракте на сцену, взглянул на Максимова и, обращаясь к директору А. М. Гедеонову, сказал: