Станислав Хабаров - С высоты птичьего полета

А снаружи обходим вокруг «Мира» с пристыкованным астрономическим модулем. Объясняемся на пальцах: у Таисии – переводчицы и пока ещё нашего доброго гения, а позже Иуды Искариота – призывают сына в армию, и она волнуется, бегает куда-то звонить. Обходим станцию.

– Вот люк выхода. Отсюда вверх по кольцевым поручням космонавты поднимутся к вон тем, прямолинейным, на конусе. Здесь и будет установлена крепежная платформа.

– Космонавтам будет нелегко, – говорит Обри, имея в виду, что различные приборы будут помехой на пути к месту установки платформы. Он уже видел, как не просто двигаться в скафандре, когда идёшь по сути дела на руках, а дыхание – как при работе грузчиков.

В вестибюле после осмотра станции ждём машину, а она задерживается. Делать пока нечего. Проходят космонавты Александров и Савиных, спешат на тренировку, им летать ещё до нашей экспедиции. А машины всё нет.

– Как, покончено с террористами «Аксьон директ»?

Коллеги только пожимают плечами.

– С ними, да, но не с терроризмом.

– Вот проведем «ЭРУ», – добавляет Обри, – и неизвестно, чем мы сами займёмся?

Он шутит, не подозревая, как недалёк он в этот момент от истины и что готовит жизнь.

За обедом общий нетехнический разговор, но чуть что и он сворачивает к рабочей теме. В Тулузе жарко: +35°, а в августе возможна температура до 40°. Ещё немного и можно без термокамер, на улице, просто так проводить климатические испытания. Во всяком случае, плюсовая температура близка к пределу, что указан в местах, где космонавт берется за конструкцию перчаткой.

Вечером коллеги запланировали посетить «Арбат», где они уже заказали столики, чтобы показать кордебалет Мишелю Ко и Иву Дансэ. Выясняется, что в Париже в Фоли Бержер они не были.

Мишель Ко непосредствен, любой вопрос ввергает его в сопереживание. Он начинает бурно нам объяснять, забывая, что мы не понимаем его, а иногда задумывается.

– Чем занимается он в свободное время?

– Собирает трактор.

Коллеги посмеиваются, говорят: «Он красит трактор, во всяком случае иногда приходит со следами краски».

– Для чего ему трактор?

– Возить дрова.

У него дом и земля в Пиренеях, немного земли, как у нас бы назвали «садовый участок».

В заключение обеда французы с восторгом отзываются о мороженом с шоколадом. Мсье Шапп не ест, ему нехорошо. Возможно, сказалась влажность бассейна, а может, это расплата организма за январь, когда он ходил в морозы с непокрытой головой. Он ожидает нас на свежем воздухе и только отрицательно кивает: нет, ничего, сейчас пройдёт.

Французские специалисты заходят в местный универмаг. Обри разглядывал меховую шапку из норки, а купил 50-кратный бинокль.

Ведем Шаппа к медикам. Медицинская группа на этой встрече работает отдельно, нам всё кажется, что она избрала нехитрую тактику – поначалу ужасаться, мол, отстали, недостаточно поняли – словом нагнетается обстановка, а потом, как правило, принимается предложение – продлить этап и всегда это касается работ во Франции. Это кажется искусственным (у меня, например, из четырех технических – три эксперимента, а у медиков всего-то четыре, и их работает несколько десятков), мы-то всегда успеваем и не пищим. Ах, эта мудрая Ада Ровгатовна? Может, нам только кажется, что всё хорошо, и нас, увы, ожидает фиаско?

На аллеях Центра пахнет свежескошенной травой, играют девочки в летних платьицах. У кафе, где мы обедали, торгуют квасом. В овощной завезли первую черешню.

Пока мы ждем у медицинского корпуса, проходят французские космонавты. Они спешат на тренажеры и прихватывают с собой Энере. Он из группы будущих французских космонавтов, а потом мы ищем его, потому что мсье Шаппу после укола стало получше и его нужно поскорее доставить отдыхать в гостиницу.

В конце встречи мы пишем список замечаний к гидромакету, но не во всём находим понимание. Мадам Тулуз готовит общий протокол. Может и этому её учили в Политехе?

Руководитель по образованию. Это ново для нас. Пусть его отличают знания. Но где же наши идеальные отличницы, институтские сверстницы, или невозможно сравнивать? Заботы о насущем, о семье, сама жизнь – укатают любую отличницу. Но даже среди мужчин выдвинулись средняки, потому что учёба далеко не всё и нужен характер.

Характер нужен, пожалуй, и Обри, чтобы устранить замечание к конструкции. Наверное, ему трудно настоять на этом у себя. А разве легкое у него увлечение виндсерфингом, когда словно на заре истории, человек в одиночку, на доске меряется силами с морем?

К концу встречи на московских бульварах распускаются липы, но снова похолодало, подул пронизывающий ветер. Не так ли и в нашей работе: то теплота взаимопониманий, то отчуждающий холодок?

За газетной строкой

Никогда газетные события так непосредственно не задевали меня. Одни будили воспоминания, другие настораживали.

Сообщение «Велорикши в Канне»: «На знаменитой набережной Круазетт в известном приморском курорте Канне появились необычные для Франции средства передвижения…» И так далее, а я вспоминал, что именно там, на Круазетт, корпус баллистики «Аэроспасиаль», и сегодня там для нас ведутся расчёты. А в окна видны коляски велорикш на Круазетт. Августовские газеты сообщили о съёмке французской подводной лодкой «Наутилус» внутренностей затонувшего «Титаника». Телеуправляемый робот «Робен» снимал в отсеках «Титаника» на глубине 3800 метров. Манипуляторы «Наутилуса» собирали предметы внутри «Титаника». А мне эти строки напоминали собственные заботы о съемке в открытом космосе на поверхности станции.

Всего две недели прошло с тех пор, как мы здоровались с Сашей Александровым в вестибюле учебного корпуса Звездного городка, и вот он уже с Мухаммедом Фарисом и Александром Викторенко в космосе. Кроме того, после возвращения Викторенко предстоит возглавить второй советско-французский экипаж и готовиться к нашему старту.

«Тревожное лето» – так писали газеты. От событий на международной арене зависит наша встреча в августе. С тревогой следим за газетными сообщениями:

18 июля. Франция – Иран: «Отношения разорваны».

19 июля. Никосия: «Здание посольства Франции оцеплено силами полиции, которой поручено арестовать „всех шпионов”».

21 июля. «Французская полиция продолжает блокаду иранского посольства в Париже».

По сообщению из Вашингтона, в ближайшие сутки американские военные корабли начнут экскортировать кувейтские танкеры в Персидском заливе.

Триполи: «США и Франция несут ответственность за возобновление боевых действий в Чаде».

28 июля. Линкор «Миссури» с военно-морской эскадрой движется к Персидскому заливу через Тихий океан.