Лея Трахтман-Палхан - Воспоминания. Из маленького Тель-Авива в Москву

Когда мы приехали в Израиль, она пришла к Иосифу увидеть Михаила. Михаил, Иосиф и я сидели рядом за столом и слушали ее монолог о том, как в возрасте шестнадцати или восемнадцати лет она поняла, что такое коммунизм и Советский Союз, а «другие», постарше ее, не поняли. Она любила свой народ и свою страну и не сбилась с правильного пути, а другие бросили все, присоединились к коммунистам и испортили свою жизнь и жизнь других людей. Эта высокая, красивая женщина сидела и со злостью ругала «других». Свой монолог она украшала цитатами из Танаха (Библии).

Михаил спрашивал ее о муже, бывшем его товарище, о ее семье, а она не интересовалась ни нами, ни нашими детьми. Все остальные, приходившие к Иосифу, чтобы увидеть Михаила, зная его с детства, интересовались его семьей, специальностью, приглашали к себе домой, предлагали помочь найти работу, но не Лея. Она не оставила ни своего телефона, ни приглашения в гости. Даже у выходной двери она продолжала честить «других» цитатами из Танаха. По-видимому, она не простила Михаилу, что он предпочел коммунистическое движение женитьбе на ней.

Михаил прибыл в Советский Союз 1 января 1932 года. С ним приехал его младший брат Хаим, которому было 14 лет. Их старший брат Иосиф решил отправить его с Михаилом к старшей сестре Юдит, которую выслали на несколько месяцев раньше. Он уладил это в полиции и привел Хаима в порт перед отправлением, к изумлению Михаила. В дороге им выпали тяжелые испытания. Во время бури в Адриатическом море пароход столкнулся со скалой и наполнился морской водой. Пароход качался из стороны в сторону. Все стояли на палубе, держась за борта, и дышали крепким запахом чая (на пароходе промокло 500 тонн цейлонского чая). Их высадили к утру на маленький необитаемый турецкий остров, где жили только козы. Среди пассажиров было тридцать армян, высланных англичанами из Египта, их посадили на пароход в Порт-Саиде. Турецкие рыбаки прибыли со своими лодками и взяли всех пассажиров на населенный остров. Они плыли во время шторма, и все промокли. Михаил очень боялся за Хаима, который не умел плавать. На берегу им дали горячего кофе и возможность высушить одежду. Это был конец декабря 1931 года. Вскоре пришел маленький советский пароход, который взял их в Батуми на Кавказ. В Батуми повели всех в тюрьму при ОГПУ.

Произошел интересный случай: в английской тюрьме в Хайфе перед высылкой Михаил встретил артиста цирка, который ранее был арестован и сидел в Батумской тюрьме в той же камере, куда потом попал Михаил вместе с армянами. Этот человек был спортсменом, крепким и краснощеким. Он был поляком и хотел вернуться на свою родину, но дорога для него была закрыта. Тогда он отправился на Кавказ, чтобы перейти персидскую границу и оттуда попасть в Палестину, а затем в Польшу. На Кавказе его арестовали. Он точно описал условия камеры, которые Михаил испытал на себе впоследствии. Он рассказал о происшествии, случившемся там: арестанты начали кричать, протестуя против бесчеловечных условий, тогда тюремщики открыли стрельбу снаружи в окно камеры. Ему удалось бежать и перейти персидскую границу. В Персии персиянка – вдова, у которой было свое хозяйство, предложила ему остаться у нее, но он скучал по родине. По прибытии в Палестину английские власти арестовали его за отсутствие надлежащих документов.

В Батуми Михаила и Хаима вместе с тридцатью армянами привели в темную камеру. Там всех разместили на больших деревянных нарах, которые занимали всю комнату. В проходе стояло ведро вместо туалета. Принесли ведро с теплой водой и одной жестяной кружкой и сказали: «Пейте!» Армяне подняли крик, стучали в дверь. Пришел толстый человек в форме, арестованные сказали ему, что они политэмигранты и требуют человеческого отношения. Они требовали первым делом чашки для каждого, чтобы можно было пить чай. Он кричал: «Чашек захотели, что это вам, Европа?» Поскольку арестованные не прекратили шума, их посадили в карцер: камеру без окна, единственная дверь которой выходила в вонючую уборную. Михаила с младшим братом перевели в общую камеру, где условия были более нормальными.

Двое арестованных остались в памяти Михаила. Один из них – старик грузин, от которого власти требовали золота, а он говорил, что у него нет. Второй, по фамилии Кожевников, – русский парень, молодой и крепкий. Он занимался фотографией. Была у него лошадь, на которой он ездил по деревням и кормился, делая для крестьян фотографии. Из-за частного предпринимательства и наличия частной собственности (лошади) его арестовали и сослали в Сибирь работать в шахтах. Ему удалось сбежать и добраться до Кавказа с целью перехода границы. Там его и арестовали. Кожевников излил свое сердце в арестантской песне о том, что власти творят с народом. Михаил до сегодняшнего дня помнит несколько куплетов этой песни. Так Михаил узнал из первоисточника о действительном положении в «стране мечты», «родине пролетариата» всего мира. Он понимал по-русски, но разговаривал плохо.

Прибыли представители Армении, чтобы забрать своих соотечественников. Прощаясь, те рассказали об ужасных условиях в карцере. Представители Армении дали Михаилу и Хаиму билеты для отплытия в Одессу. Возможно, это было задание ОГПУ. Их посадили на грузовое судно «Новосибирск», которое привезло их в Одессу. При выходе с парохода их встретили представители одесского ОГПУ и привели их в местную тюрьму. Прошло несколько дней, их освободили из тюрьмы на основании вшитого в одежду Михаила документа МОПРа и перевели в дом МОПРа. Там находилась их сестра Юдит, которая была выслана из Палестины на несколько месяцев раньше. Центр МОПРа направил их в Иваново-Вознесенск. По дороге они сошли в Москве и поехали на подшипниковый завод. На этом заводе работали большинство попавших в Москву эмигрантов из Палестины. Они получили общежитие для рабочих в барачном поселке по соседству со строящимся заводом. Бараки были длинные, и в каждом из них жило по двести человек или больше. Там жили и семьи с детьми. В длинном ряду стояли железные кровати, а возле них маленькие тумбочки. Семейные пары отделялись друг от друга простынями.

Михаил был профессиональным слесарем-строителем и работал по специальности на строительстве 1-го ГПЗ. Среди строителей было много цыган, их привезли с целью превратить из странствующих в оседлых, чтобы были как все люди.

Два больших пожара произошли один за другим. На месте строительства сгорели четырехэтажное здание заводского дома питания и все жилые бараки. Во время этих пожаров Михаил участвовал в тушении с присущей ему энергией и эффективностью. Он не побежал в барак спасать свои вещи, а занялся спасением построек от огня. Среди строителей было много крестьян, у которых экспроприировали землю, они были озлоблены, и некоторые из них охотно вредили ненавистной власти. Были озлоблены и цыгане, ведь их силой принуждали оставить кочевой образ жизни, к которому они привыкли, и перейти на оседлый.