Валерий Кубасов - Прикосновение космоса

Нелегко быть женой космонавта. Скажу, что ей бывает порой труднее, чем находящемуся в полете мужу. Я не раз ловил себя на этой мысли, что, провожая в полет товарищей, волнуешься гораздо больше, чем они...

Особенно бурно кипит работа в Центре управления во время ответственных операций, таких, как выведение, сближение, причаливание, стыковка с орбитальной станцией и конечно же спуск и возвращение, начиная от момента расстыковки со станцией, включения тормозного двигателя и кончая работой двигателей мягкой посадки у самой земли.

Когда нет динамических операций и просто идут эксперименты, в Центре управления менее людно. Но во время сеансов связи все специалисты, заняв свои места, следят за работой систем. В актовом зале воцаряется тишина, слышны только голоса космонавтов и оператора.

Сеанс может длиться от пяти до сорока минут на витке. Бывает, что вызовы на связь даже мешают нашей работе: каждый радиообмен отрывает от научных экспериментов. Но что поделаешь? С ЦУПом нужно вести себя корректно, понимая, какая на нем лежит огромная ответственность: если необходимо, именно он принимает решение подключить какие-либо резервные системы или даже прекратить полет.

Нынешний Центр, каким его видят в репортажах телезрители,— сложное хозяйство! А я помню его совсем другим. Еще лет двенадцать назад он находился совсем в другом месте и оснащен был иначе: ни такого обилия вычислительной техники, ни множества светящихся экранов, где специалисты сразу видят десятки интересующих их параметров; многие операции управления космическими аппаратами происходили без автоматики и вычислительной техники, и длинные серии команд приходилось выдавать нажатием клавиш пульта. Вроде бы и не очень давно это было, но какие изменения! Вот где наглядно видны достижения нашей науки и техники, прогресс нашей страны в освоении космоса. Без такого Центра вряд ли можно было бы надежно управлять современными орбитальными комплексами.

В главном зале Центра — большое табло, где на фоне карты земной поверхности движется светящаяся точка, изображающая наш орбитальный научный комплекс. Примерно такое же табло есть и в Хьюстонском центре управления, в Соединенных Штатах Америки. Мне доводилось бывать в американском центре во время подготовки к полету «Союз» — «Аполлон» и запомнилось, что во многом эти центры чем-то похожи. Впрочем, это и не удивительно: одна и та же задача управления разнообразным хозяйством космических комплексов и наземных средств слежения привела и к сходному, единственно верному решению.

Есть и отличия. Например, по количеству обрабатываемой телеметрической информации. Дело в том, что у наших кораблей количество контролируемых параметров несколько больше, чем, скажем, у американского «Аполлона». Такова уж специфика сложившейся методики управления: у нас применяются больше автоматических программ, непременно надо следить за их работой и поэтому приходится «опрашивать» больше датчиков. Зато корабль «Союз», например, практически любую из операций полета может выполнить без участия космонавта, автоматически, чего в «Аполлон» не закладывалось.

Это никак не умаляет качества «Аполлона» — корабль прекрасный. Просто различия в проектировании космических систем не могли не сказаться и на устройстве центров управления. Видимо, правильно будет сказать: в Соединенных Штатах в проектировании космической техники более, чем у нас, сильны технические приемы и методы, сложившиеся в авиации, и поэтому с самого начала главным способом управления там стало пилотирование — управление при непосредственном участии человека.

Национальные традиции отражаются конечно же и в подготовке космонавтов. Наши космонавты несколько ближе по профессии к операторам сложных автоматических систем и должны особо тщательно отрабатывать навыки операторской, контролирующей деятельности. Но это совсем не значит, что нашему космонавту не надо уметь пилотировать, просто овладеть этим искусством на наших кораблях намного проще, чем научиться понимать и контролировать сложнейшую автоматику.

Совсем другое дело — посадка на Луну в модуле «Аполлона». Показательна в этом отношении методика тренировок, по которой, например, готовились пилоты лунных посадочных модулей. В Хьюстоне нам показывали хорошо оснащенный тренажер лунной кабины, который позволял воспроизвести все действия пилота при посадке, и турболет — аппарат для отработки тех же самых навыков. Зачем же понадобился этот летающий стенд, если все операции можно отработать на Земле, без всякого риска? Как нам рассказали американские астронавты, турболет развивает особое чувство ответственности за каждое действие. Он не прощает мелочей, в то время как обычный тренажер порой расхолаживает: ведь всегда есть возможность «остановиться» и снова проиграть то или иное действие, исправляя ошибку. Турболет требует безошибочных действий. Иначе... Случаи катапультирования в Хьюстоне бывали.

Заглядывая в будущее, когда в полете будут находиться одновременно несколько комплексов, более сложных, чем наш теперешний, представляется, что управление таким количеством космических аппаратов станет уже не под силу даже такому насыщенному вычислительными средствами Центру управления. Где же выход? Увеличивать число центров управления? Наверное, нет. Есть другой: будущие космические комплексы должны быть более автономными, то есть иметь возможность дольше обходиться без связи с Центром, а для этого уметь не только собственными силами контролировать и диагностировать системы, но и устранять неполадки. Необходимо будет также без радиоизмерений с Земли определять свое местоположение — иметь собственную навигацию. Может быть, это потребует включить в состав экипажа космического корабля специалиста-навигатора, вслед за летчиками-космонавтами и космонавтами-бортинженерами появятся штурманы-космонавты. И хотя само название этой профессии навеяно авиацией, космический штурман, конечно, должен будет решать задачи на несколько порядков более сложные, чем его авиационный коллега.

Когда мы обычно произносим слово «будущее», то оно кажется каким-то далеким, порой даже недосягаемым временем. Но в космонавтике все идет в ином временном режиме: каких-нибудь несколько лет, самое большее — десятилетие, и то, о чем мы мечтали, становится явью.

...Сегодня после утреннего сеанса связи у нас заключительные операции по технологическим экспериментам, а также укладка материалов в спускаемом аппарате, подготовка «Союза-35» к возвращению на Землю, проверки...

Вынимаем последние образцы из электронагревательных печей «Сплав» и «Кристалл», приводим печи в исходное состояние, а все образцы складываем в специальный контейнер — готовим к возвращению. То же самое делаем с «Интерфероном» и «Дозой». Все, что мы должны взять на Землю, кладем в контейнеры в строго определенном порядке.