Юрий Сушко - Я убил Степана Бандеру

Яков по-прежнему оставался там. Сколько уже? С июля прошлого года, то есть полтора года. Агентура собрала кое-какие данные. Условия содержания по сравнению с другими заключёнными вроде бы нормальные. Не санаторий, не хоромы, но… Из разрозненных источников удалось выяснить, что «зона „А”» включает в себя три отдельно стоящих барака, которые каменной стеной отделены и от основного лагеря, и от наружной территории. На расстоянии 2 метров от стены – три линии заборов из колючей проволоки, через один из которых пропущен ток высокого напряжения. Но это скорее меры защиты самих заключённых. Так что подобраться к Якову нет никакой возможности. Зато этим бандеровцам – воля вольная…

По поводу Пономаренко и его «партизанщины» Абакумов решил посоветоваться с Лаврентием Павловичем. Хотя по службе их отношения уже не строились в строгой вертикали подчинённости, но Берия оставался Берией.

Вскоре после разговора с Абакумовым, уже в январе 1943 года, нарком внутренних дел Л.П. Берия направил докладные записки Сталину, Молотову (копия Пономаренко):

«НКВД СССР сообщает полученное от своего работника, который находится в тылу противника в районе г. Ровно, следующее донесение:

„Личный состав 12-го батальона Сабурова гуляет, пьянствует, терроризирует и грабит просоветски настроенное население, в том числе даже родственников своих бойцов. На мои претензии комбат Шитов и комиссар обещают прекратить эту антисоветскую работу, но действуют нерешительно, стараются покрывать лиц, которые занимаются бандитизмом. Делаю новые попытки добиться перелома, прошу действовать через Сабурова. Будет лучше, если батальон перебазируется к лесу между Ковелем и Ровно…”».

Ещё через несколько дней указанным товарищам поступило новое донесение агента, с соответствующей «сопроводиловкой» Берии: «В район нашей деятельности прибыл 7-й батальон отрядов Сабурова, партизаны которого осуществляют неслыханные грабежи, занимаются бандитизмом, пьянствуют, разъезжают по сёлам в форме немецких солдат. Жителей, которые убегают в лес, расстреливают, ограбили инженера, лесничего. Население, которое ненавидит немцев и которое мы уже подготовили к восстанию, в панике».

Будни без праздников

Администрация Заксенхаузена великодушно позволяла Степану Андреевичу изредка посещать Берлин, гарантируя личную безопасность. Один из абверовцев помнил казус, когда однажды Бандеру, прогуливавшегося по улицам столицы, случайно остановил полицейский патруль.

Задержанный был вынужден предъявить гестаповское удостоверение, и недоразумение легко уладилось.

Как-то за городом Бандере организовали встречу с одним из старых соратников, также сидевшим в лагере. «Я ещё не успел толком оглядеться, – вспоминал тот, – как прямо передо мной возникла знакомая фигура. Он обратился со словами: „Слава Украине!”… Бандера сразу проявил ко мне товарищеское участие. Он интересовался моим здоровьем, спрашивал, получаю ли посылки, хватает ли мне еды и денег. Предлагал мне свою помощь и в один из дней вынес на зону и пытался сунуть мне в руку кусок масла…»

Андрею Мельнику Бандера хлеба с маслом, разумеется, не предлагал, но помогал приспособиться к здешним порядкам.

При каждом посещении замка «Фриденталь» Степан Андреевич первым делом требовал к себе с докладом инструктора диверсионной школы Лопатинского, который информировал о последних событиях, главным образом на украинских землях. Добытые сведения, разумеется, были отрывочными, разрозненными, полученными разными путями и из разных источников, но тем не менее они поддерживали в Бандере веру в контролируемость ситуации.

Его бесконечно разочаровывала высокомерная позиция Германии, которая по-прежнему не желала видеть в ОУН – УПА серьёзной самостоятельной силы, не собираясь даже обсуждать вопрос о дальнейшем тесном взаимодействии. Немцы готовы были говорить лишь об использовании националистов!

Посмеиваясь, Степан Андреевич листал пропагандистскую брошюрку «Поездка Альфреда Розенберга по Украине»: «На конном заводе в Мене рейхсминистр, встреченный хлебом-солью, с большим интересом выслушал доклад… Во время полёта из Ровно в Киев министр имел возможность ознакомиться с общим состоянием посевов… Во время своего пребывания в Киеве рейхсминистр посетил городскую оперу… Где бы ни появился окружённый своими ближайшими соратниками рейхсминистр Розенберг, население восторженно приветствовало его. Прекрасно владея русским языком, он мог свободно объясняться с людьми… С какой радостью проживающие на Хортице германцы услышали, что во время поездки по Украине рейхсминистр посетит и их город! С какой любовью украсили они место торжественной встречи флагом, поднятие которого теперь уже никакие большевики не могут им запретить, – флагом со свастикой… У многих на глазах блестят слёзы, и сотни поднятых рук, как молчаливый обет верности, приветствуют…»

«Тьфу, да разве можно так грубо, в лоб, примитивно льстиво вести пропагандистскую работу», – про себя возмущался Степан Андреевич, вспоминая свои молодые годы. Но вслух, даже близким, остерегался произнести хоть одно худое слово.

Отложив в сторону очередную геббельсовскую листовку, которую подсунул ему Лопатинский, Бандера настороженно подумал, что она напоминает ему «чёрную метку»:

«Слушай, украинский народ! Москва отдаёт приказы ОУН!

Из тайных приказов и указаний, которые попали нам в руки, видно, что кремлёвские жиды состоят на связи с ОУН, которая создаёт видимость борьбы против большевизма.

В проводе ОУН сидят агенты Москвы, которые получают и исполняют приказы кровожадного Сталина и его жидовских опричников. В их тайных указаниях ОУН определена роль национально замаскированной большевистской боевой части… ОУН является орудием жидовского большевизма… Мы знаем руководителей банд, они – на содержании Москвы.

Украинский народ!

Хочешь ли ты, чтобы Тебя погубили эти большевики и национально замаскированные заговорщики? Хочешь ли ты быть пушечным мясом Твоего собственного врага? Хочешь ли Ты способствовать уничтожению Твоего народа на Волыни? Жидобольшевизм, ощущающий свою кончину, пытается ещё раз отсрочить свою гибель с Твоей помощью и Твоей кровью… Ты хочешь, чтобы Твои женщины, дети, Твоя молодёжь и старики стали жертвами озверевших людей?

Вспомни страдания и муки, которые Твой народ был вынужден терпеть более 20 лет. Вспомни замученных отцов и сыновей! Вспомни миллионы граждан и гражданок, вывезенных в сибирские степи! Вспомни униженных и замученных священников!.. Вспомни уничтоженные церкви и культурные ценности! Отрекись от своих врагов! ОУН никогда не сможет защитить национальные интересы украинского народа.