Илья Драган - Николай Крылов

Шел декабрь. До Нового года еще оставалось достаточно времени. Точный же срок начала немецкого наступления разведке установить не удавалось.

Приходилось быть все время настороже.

16 декабря командарм, вернувшись от контр-адмирала Жукова, куда он был внезапно вызван, спустился в «кубрик» к Крылову.

— Мы наступаем! — объявил он с порога.

Крылов встал. Слишком необычны были эти слова в глубокой обороне, необычным совпадением с его собственными размышлениями, прозвучали они.

— Приказано, — продолжал Петров, — подготовиться к наступлению, а не к контрудару. К настоящему наступлению на Симферополь... Задача: сковать силы противника и не допустить вывода его резервов на Керченский полуостров...

Крылов молча достал из тумбочки карту, на которой он делал предположительные расчеты наступления.

Петров живо склонился над картой, тускло взблеснули стекла его пенсне, он поднял голову, в лице недоумение.

— Что все это означает? Откуда танковый полк, откуда десант? Откуда эти части?

— Минимальный расчет, Иван Ефимович! Самый минимальный расчет необходимых сил для наступления, при условии, что противник начнет перебрасывать артиллерию и танки в Керчь! А еще нет расчетов по боеприпасам, по автомашинам для перевозки раненых...

Петров, не сводя глаз с карты, произнес с сомнением в голосе:

— Речь пока шла о наступлении наличными силами...

— На Симферополь? Наличными силами? — переспросил Крылов. — Быть может, предполагается преследование немецких войск, отходящих от Севастополя? Все зависит от силы удара под Керчью...

5

Глубокой ночью, оставив у телефонов дежурного, Крылов вышел из каземата подышать перед сном свежим воздухом. Холодный ветер, прорвавшись через горы, взволновал море. Оно шумно билось о берег. Над морем и над городом стояла густая, холодная мгла, она закрывала небо, сквозь нее едва пробивались зарницы орудийных залпов на линии фронта.

О таких ночных залпах обычно говорили: «постреливают».

Ничто не предвещало, что всего лишь через несколько часов начнется мощный штурм города.

Поспать пришлось всего лишь часа два. Разбудили телефонные звонки. Вызовы по всем линиям связи.

И в первой же трубке, которую поднял Крылов, голос подполковника П. Г. Неустроева, начальника штаба Чапаевской дивизии.

— Противник открыл интенсивный артогонь... Похоже на артподготовку... Обстреливается участок разинского полка.

В «кубрик» не доносится ни единого звука сверху, только телефонные звонки рвут тишину.

Крылов снял трубку телефона, связывающего штарм с четвертым сектором. Докладывали:

— Весь четвертый сектор под артиллерийским огнем! Крылов взглянул на часы. Время шесть часов с минутами...

В первом и втором секторах обстрел шел по узким полосам обороны.

На огонь противника ответила полевая артиллерия, пытаясь подавить батареи противника.

Немного помедлив, дождавшись уточненных данных об открывших себя батареях противника, полковник Рыжи привел в действие орудия береговых батарей и орудия артполка Богданова.

Севастопольские артиллеристы открыли огонь, имея двоякую цель: нанести удар по исходным позициям противника, если он намерен перейти в наступление, и по обнаружившим себя немецким батареям. Вторая задача была сложнее. В восьмом часу утра в декабре еще темно. Наблюдательные посты не могли точно скорректировать артиллеристов, поэтому Рыжи придерживал главные силы артиллерии, пока не развиднеется.

И вот обвалом в штаб со всех телефонов и раций: «Немцы поднялись в атаку...» Из четвертого и третьего секторов доносили, что впереди пехоты движутся танки. Танки появились и в Чернореченской долине, в полосе второго сектора.

Командарм метался в своем «кубрике» от одного телефона к другому. Непривычная для него позиция. В такие часы он чувствовал себя на месте на линии фронта, на КП дивизии или полка, где наносился главный удар.

Крылов же находился в своей стихии: над картой всего оборонительного района, и силой воображения уже слагал картину происходящего.

Куда, в какую точку, в полосе которого сектора Манштейн наносит главный удар? Вот в чем вопрос.

Бой шел на севере у горы Азиз-Оби, в долине Бельбека, на востоке — у хутора Мекензия, под Чоргунём и на балаклавской высоте 212,1.

Крылов вызвал на КП армии командование армейского резерва, чтобы в нужный момент не теряя времени послать подкрепление туда, где создастся тревожная обстановка. Командарм готов был сам ввести в бой резерв, но, пока не прояснится обстановка, покинуть каземат не мог.

Крылов, нанося данные из донесений штабов секторов, пытался разгадать замысел Манштейна.

В ноябре Манштейн наносил главный удар вдоль побережья на Балаклаву в точке наибольшей удаленности от береговых батарей. На этот раз атака под Балаклавой носила менее ожесточенный характер.

Манштейн готовился к наступлению более месяца. Несомненно, подготовился основательно, рассчитывая на этот раз ворваться в Севастополь. Самое уязвимое место обороны города — Северная бухта.

Крылов все с большим и большим вниманием приглядывался к тому, что происходит в долине Бельбека, на стыке четвертого и третьего секторов.

Сверяя прежние донесения о концентрации немецких войск с донесениями о введенных в бой немецких частях, Крылов пришел к выводу, что между Дуванкоем и Калымтаем вступили в бой три или четыре дивизии 54-го армейского корпуса. Они были поддержаны танками, и удар их нацеливался на станцию Мекензиевы горы. Захват станции открывал путь к Северной бухте.

Из донесений из третьего сектора стало известно, что навстречу этой ударной группировке двинулся второй клин на Камышлы.

Однако немецкая тактика обычно не ограничивалась вбиванием клина лишь по одной линии. Крылов искал вторую точку приложения сил атакующих — второй клин.

Нашел, исходя от противного.

К середине дня немецкая атака в первом секторе, в направлении на Балаклаву, захлебнулась, успешно отражались атаки и во втором секторе. В то же время Манштейн бросал свои войска в одну атаку за другой по долине реки Черной в направлении на Инкерман.

Стало быть, двумя клиньями — через Бельбек на Мекензиевы горы и через хутор Мекензия и Верхний Чоргунь на Инкерман — Манштейн намерен рассечь фронт, отсечь войска третьего сектора и вырваться к Северной бухте.

На карту легли начертанные синим карандашом стрелы — разгадка замысла противника.

Командарм получил возможность доложить командованию СОРа, а командование СОРа в Ставку о масштабах немецкого наступления, а также принять решение о вводе в бой армейских резервов.