Христиан Инсаров - Клеменс Меттерних. Его жизнь и политическая деятельность

Франция и Англия придерживались сначала нейтральной политики. Но ввиду того, что восстание продолжалось, а голландский король открыто просил помощи Австрии, Пруссии и России против бельгийцев, Франция и Англия вмешались в пользу последних, и благодаря их усилиям Бельгия получила политическую независимость. Такой же самостоятельный образ действий проявил лорд Палмерстон и в итальянских делах. В 1834 году в Риме была созвана конференция делегатов великих держав для обсуждения вопроса о реформах, которые необходимо произвести в Папской области. Но по приказанию Палмерстона английский делегат Сеймур вышел из конференции, когда заметил, что все его советы разбиваются об упорство папского правительства и об интриги Меттерниха. Палмерстон протестовал и против реакционных мер, которые Меттерних проводил в Германии в 1832 – 1834 годах. Английский министр основывал свой протест на том факте, что Германский союз как создание Венского конгресса находится под покровительством и контролем всей Европы. Так как Австрия – самое влиятельное из государств германской конфедерации, Палмерстон просит, чтобы она “своим влиянием обуздала непомерное усердие сейма и помешала проведению мер, которые повлекут за собою смуты и войны”. Меттерних, конечно, сразу понял настоящий смысл депеши Палмерстона. Все, что последний говорил о “неумеренном усердии сейма”, относилось, в сущности, к Австрии. Он желал пригрозить ей, а немецких владетелей ободрить в их сопротивлении. Отправляя вышеприведенную секретную депешу Меттерниху, Палмерстон одновременно послал копии всем германским дворам, – обстоятельство, которое привело австрийского министра в еще большее негодование. Он посылает в ответ Палмерстону длинное объяснение, написанное сравнительно спокойно и любезно; но он изливает все свое негодование на английского министра в циркулярной депеше к немецким дворам, которым он советует отвергнуть решительно и энергично всякое чужое вмешательство во внутренние дела Германии. Известно, что Меттерниху все-таки удалось провести свою резолюцию; но во многих других вопросах, как например, в бельгийском, он должен был уступить энергичному Палмерстону. Как раньше Каннинг, так теперь Палмерстон стоял везде на дороге Меттерниха, и немало радости почувствовал последний, когда в ноябре 1834 года почта привезла известие о падении либерального кабинета, в состав которого входил Палмерстон. Сам Палмерстон, соединяя иронию с полной откровенностью, писал английскому посланнику в Вене для передачи Меттерниху следующие слова: “Я убежден, что г-ну Меттерниху никогда не приходилось испытывать такой великой радости, как при известии о нашей отставке, и что никогда я ему не доставлял столько удовольствия, как своим извещением, что ухожу”.

Посмотрим теперь, каковы были отношения между Австрией и Францией. Луи Филипп был для Меттерниха и императора Франца узурпатором чужого престола. Если сам Меттерних нередко скрывал свое мнение по некоторым соображениям, то его близкие, наоборот, высказывались без стеснения. В особенности непримиримой была княгиня Меттерних, слова которой однажды чуть не привели к дипломатическому столкновению между Австрией и Францией. Это случилось так. На балу во французском посольстве, в январе 1834 года, французский посланник Сент-Олэр, увидев на княгине Меттерних великолепную диадему, сказал ей следующий комплимент: “Какие чудные у вас бриллианты, они как будто из царской короны”. – “Каковы бы они ни были, – отвечала гордая легитимистка княгиня Меттерних, – я их, по крайней мере, не украла!” Когда в начале 1835 года двое из сыновей Луи Филиппа предприняли путешествие по Европе, император Франц нарочно уехал из Вены, чтобы не встречаться с ними. Этим самым отвращением к узурпатору-королю, подобравшему свою корону на баррикадах Июльской революции, объясняется и отказ, на который наткнулся герцог Орлеанский – наследник Луи Филиппа, когда в 1836 году он просил руки одной австрийской эрцгерцогини.

Но это нерасположение к личности французского короля не распространялось на всю его политику. Как увидим, были вопросы, в которых Австрия и Франция приходили в столкновение, но были и такие случаи, когда Меттерних сходился с Луи Филиппом.

Последний сыграл во Франции двоякую роль: если, с одной стороны, он был узурпатором престола Карла X, то с другой – своим появлением он предупредил провозглашение республики. И вот за это Меттерних мог быть только благодарен Луи Филиппу. “Да, он поцелуем задушит Республику”, – говорил Меттерних французскому представителю, генералу Белльару, когда тот рассказывал подробности известной сцены на балконе Парижской ратуши, где Луи Филипп поцеловал Лафайета. Но сейчас после этих слов Меттерних прибавил: “Однако думаете ли вы, что все ваши поцелуи будут увенчиваться таким же успехом?” Политика Луи Филиппа до конца отличалась двойственностью. Он должен был носить известную либеральную маску, так как своим престолом был обязан революции; с другой стороны, его положение как монарха, желавшего войти в семью европейских царствующих домов, естественным образом влекло его к реакции. Двоякого рода соображения постоянно сказываются во всех действиях Луи Филиппа. В то время, как он уверяет французов, что его управление “самая лучшая из республик”, его представитель в Вене вместе с Меттернихом восхищается его предательским поцелуем Лафайету. Таким же двойственным характером отличалась и внешняя политика Луи Филиппа. В первые годы своего царствования, когда ему нужно было поддерживать вызванные его восшествием иллюзии, Луи Филипп являлся в своей внешней политике защитником национальностей. Читателям уже известно, что он заступался за Бельгию; он взял на себя точно так же защиту итальянских государств и, когда австрийские войска заняли Парму, Модену и часть папских областей, Луи Филипп распорядился о занятии французскими войсками Анконы. Позже, в 1834 году, после Мюнхенгрецского соглашения между Россией, Пруссией и Австрией, министр иностранных дел де Бролльи категорически заявил, что Франция никаким образом не может допустить вмешательство тройственного союза во внутренние дела Бельгии, Швейцарии и Пьемонта. Когда же либеральная внешняя и внутренняя политика Франции уступила место реакционной, между Луи Филиппом и Меттернихом установились правильные дружеские отношения. Особенно доволен был Меттерних политикой Гизо. В своих похвалах по его адресу он дошел до того, что и сам Луи Филипп стал просить Меттерниха быть более умеренным, а то иначе Гизо возгордится и не захочет слушать советов короля.

Хотя консервативный дух проникнул все правительства Европы, Меттерних далеко не был спокоен относительно будущего. Он чувствовал, что в самом обществе протест был сильнее, чем когда-либо. Париж, Лондон, Швейцария были полны изгнанниками Молодой Германии, Молодой Италии, Молодой Венгрии, которые поддерживали постоянные сношения со своей родиной и деятельно готовились к решительной борьбе. Меттерних старается разрушить все гнезда преступной агитации, требует от Франции принять меры против Берне и его друзей; повелевает Швейцарии выслать Мадзини. Но и эти, и все другие меры помогают мало.