Виктор Буганов - Булавин

По тем вестям Голицын приказал идти против «воров и изменников» князю А. Гагарину из Курска к Чугуеву с полками, ратным людям Белгородского разряда, черкасским полковникам, воеводе Каменного Затона Степану Бахметеву. То же, по указанию из Москвы, должен был делать Мазепа.

Ближе к середине февраля поступили вести из Каменного Затона. Его новый воевода Илья Чириков, оказывается, послал своего лазутчика в Сечь «для розведыванья про вора и бунтовщика Булавина». Тот вызнал, что по слухам, на Сечь приезжали 12 донских казаков и просили у запорожцев разрешения поселиться и жить на реке Каменке. Собралась, как обычно, рада. Решали вопрос: удовлетворить или нет просьбу донцов? Большинство не согласилось:

— Нелюбо!

— Селитца им на Каменке не велеть!

— Пусть едут на Кодак и там живут!

Здесь же, на раде, прочитали грамоту Мазепы. Тот требовал выдачи булавинцев. В ответ запорожцы кричали:

— Черта ему лысого!

— Много гетман хочет!

— Мы ни про каких воров не ведаем!

Гетманскую грамоту изодрали и бросили.

Беспокойные вести сообщили из Изюма. Местный наказной полковник тоже послал «тайным обычаем» соглядатаев в Терны, что от Изюма «в близости», на Кодак и в Запорожье, Те вернулись в конце января. Сообщили:

— Ездили мы тайным обычаем на вершину Самарскую (верховья Самары близко подходят к среднему течению Северского Донца, к окрестностям Соленого, Бахмута, Тора и Маяцкого острога. — В. Б.) в урочище Опалиху. И вниз тою рекою Самарою проехали все курени севрюков[21] запорожских.

— В каких куренях, — спросил их полковник, — были?

— По Самаре в Милсонином на усть-Быковым (в устье реки Бык, левого притока Самары. — В. Б.) и в Богдановым на Кочерешках на усть-Волчей, в Грышкине, в Дедовском и в Полазне Запорожской, где севрюцкой атаман живет.

— Сколько там народу?

— В куренях тех зимуют севрюков человек по двадцати и меныпи.

— О Булавине и прочих что вызнали?

— Сказывали нам севрюки, что Булавин пошел в Сечю. А товарыщей ево нигде в тех самарских Тернах не видали.

— В Кодаке были?

— Сначала приехали в Сергеевское и были у сотника Ивана Лучинского. От него слышали, что в Кадаку донские казаки есть. И ис Сергеевского были в Новобогородицком. А оттуда, пришли в Кодак, объявились кодацкому полковнику и просили, чтоб нас приняли в ево полковничей курень. Сказывали мы ему, что с Кодаку пойдем в Запорожье козаковать.

— Как полковник? Согласился?

— Согласился. Принял в свой курень.

— Булавина там видели?

— Были мы в полковничьем курени три дни и видели дважды того Булавина налицо. А с ним товарищев ево донских 12 человек.

— Как видели? Что слышали?

— Однажды в том курени при нас, посыльных, сидел Булавин пообочь полковника кодацкого; и слушали они вместе челобитчиковых дел. В то число пришли от воеводы новобогородицкого три человека с жалобой на кадачан, что они пограбили у них рыбу.

— Что дальше?

— Чли воевоцкое письмо. И после того Булавин тех людей бранил и письма ругал.

— За что?

— Говорил Булавин полковнику: вы тех людей новобогородицких не знаете, они в своих письмах все плутают и стращают.

— Какое решение дали запорожцы?

— Они тем людям за ево, Булавина, словами справедливости не дали.

— Так, так... Значит, Булавин у них в почете, если его слова слушают и веру им дают. — Полковник мрачно усмехнулся. — Что еще узнали о нем?

— Говорили нам кодацкие знакомцы: как он, Булавин, приехал с Дона на Кодак, и ево, и товарыщев ево оковали при армате [22], И сидели два дни за караулом. А потом велено прислать ево в Запорожье.

— Что сказали про Запорожье?

— В Сечи он, Булавин, перед кошевым во всем Войске в кругу подал от всего Войска Донского письмо, чтоб они, запорожские казаки, всем своим войском рушились[23] к ним, донским казаком. А они, донские казаки, во всякой готовности все. Потом Булавин говорил: вы, атаманы и казаки, позвольте поднять охотное войско на деньги и взять походные пушки.

— Обещал деньги дать?

— Денег обещал дать 7000 червонных.

— А куда и зачем звал итти в поход?

— В том большом кругу он, Булавин, бил челом, что они, донские казаки, хотят итти на Русь; а из запорожцев просят на вспоможение для того: в Руси их, казаков, ругают и живут не в благочестии.

— Какой ему на раде ответ дали?

— Для такого его, Булавина, предложения збирались всем войском в круг трижды и окрик чинили, чтоб итти наперед на Орельские городки (по реке Орели. — В. Б.), и побрать пушки, и побить панов и арендорей (арендаторов. — В. Б.) за их неправду, что Украиною завладели, а их, казаков, изобижают.

— А кошевой и старшина?

— Кошевой запорожской с старшиною и с куренными атаманы и с стариками, посоветовав меж себя, на то Булавина предложение ответ дали такой: нынешней зимой в поход поднятца невозможно, Днепр и иные реки не замерзли; и чтоб не задержали казаков, которые ныне на Москве. А как те казаки возвратятца и весна будет, и мы охотного войска, кто похочет, задерживать не будем.

— О Крымской орде речь была?

— Булавин просил у Войска Запорожского позволения, чтоб ему итти в Крым и призвать татар. И того ему не позволили: когда они Войском рушатся, и орда их не останет. А ныне Крымская орда кочует на Татарке, и на Московке, и на Белозерках, в ближних местах от Каменного Затона; а шкоды от них русским людям никакой нет.

— Куда Булавин после того большого круга делся?

— Отпустили ево зимовать в Кодак и обнадежили, что за убивство князя Долгорукого не выдадут никому.

И ныне он в Кодаку, а караулу за ним никакова нет.

Вскоре поступили еще более тревожные для властей известия. Голицын из Киева снова пишет Петру о «донском бунтовщике Булавине»: тот немалое время жил в Кодаке, и к нему с Дона приехали 40 казаков. Он вместе с ними снова явился в Сечь звать запорожцев «к бунту, в разоренье ваших государевых великороссийских городов».

В Сечи на новой раде разгорелись страсти. Булавин обратился к запорожцам с той же просьбой:

— Господа казаки! Приехали с Дона казаки, — вот они рядом со мной, — звать на Дон. Все городки донские, донецкие и на запольных речках, и по Хопру, Медведице, Бузулуку готовы итти против изменников-старшин и бояр московских. Мы зовем всех вас в поход под великороссийские городы и на Москву, бить бояр и иноземцев, которые нас, казаков, запорожских и донских, вконец теснят и обижают, а наши вольности и права Москва грозит уничтожить.

— Согласны!

— Любо!

— Пойдем с донскими казаками бить панов и бояр!