Исай Абрамович - Взгляды

Цель Сталина была достигнута: партии Ленина больше не существовало, и никто ему не мешал.

К приведенной выше таблице Троцкий сделал ряд комментариев. Некоторые из них я хочу привести.

«Из числа членов в ЦК ХVIII съезда входят Берия и Вышинский. Из числа дипломатов — Литвинов и Потемкин (б. буржуазный профессор). Из числа старых входит в состав ЦК Буденный, ничем не связанный по существу с партией, Шапошников, который во время советско-польской войны в журнале «Военное дело» напечатал необыкновенно грубую шовинистическую статью в духе доброго царского времени («Коварные ляхи» и др.).

Из состава Политбюро при Ленине был только Сталин; Калинин был известное время кандидатом. Большинство остальных членов Политбюро, как Молотов, Андреев, Ворошилов, Каганович, Микоян — не молодые люди, таланты которых обнаружились в последний период… Они сохраняются в Политбюро во-первых, потому, что полностью показали свою покорность, во-вторых, потому, что в качестве «старых большевиков могут составить некоторое прикрытие для проходимцев типа Вышинского, Берия, Потемкина и др.».

Остальные члены и кандидаты ЦК были, как уже сказано выше, «молодые», выдвинувшиеся на борьбе со старой партийной гвардией и сделавшие на этом карьеру.

По инициативе и указанию Сталина подобранный таким образом слой ответственных работников был выделен в так называемую «номенклатуру», состоящую на особом учете в ЦК. Из этой номенклатуры подбирались кадры для выдвижения на любую самую высокую ответственную должность в аппарате партии и государства. Для просеивания кадров среднего и низшего уровней во всех обкомах, райкомах, во всех предприятиях и учреждениях были созданы спецотделы, а отделы кадров реорганизовали и укомплектовали бывшими работниками МГБ. Любой поступавший на работу проходил тщательную проверку (при Ленине отделы кадров занимались просто регистрацией рабочих и служащих).

Еще в 1932 году Сталин восстановил паспортную систему, отмененную революцией 1917 года. В органах МГБ была заведена картотека на всех граждан, попавших почему либо в поле зрения ГПУ-НКВД-МГБ. Прием таких людей на работу, перемещение их по службе, переход в другое учреждение или переезд в другой город, и уж, конечно, допуск к секретной информации — все это находилось под постоянным контролем «недреманного ока» и проходило по схеме: паспорт — трудовая книжка — картотека МГБ.

Руководящая головка в центре и на местах («номенклатура») полностью отгородилась от партийных и трудящихся масс. Человек, попавший в номенклатуру, мог быть выключен из нее только в результате ареста или, во всяком случае, недовольства им «сверху». Таланты, знания, соответствие занимаемой должности, мнение руководимых им людей — все это в расчет не принималось. Процедура «выборности» все больше становилась комедией — как в партийных, так и в советских органах. Если добавить к этому то, что номенклатурные работники были поставлены в привилегированное материальное положение (особое снабжение, жилье, лечение и пр.), картина становится законченной. Бюрократия стала полностью зависимой от олигархической верхушки (Сталина — в первую очередь) и полностью независимой от партии и народа.

Это Сталину и было нужно. Он, конечно, произносил речи о вреде бюрократизма и при этом цитировал при случае Ленина, но с бюрократизмом он не боролся: он его насаждал.

16. Равенство и социализм

Марксисты всегда считали недопустимым разрыв в материальных условиях жизни между руководителями и трудящимися.

Во введении к «Гражданской войне во Франции», написанной в 1890 году, Ф. Энгельс писал:

«Против неизбежного во всех существовавших до сих пор государствах превращения государства и органов государства из слуг общества в господ над обществом, Коммуна… платила всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, лишь такую плату, которую получали другие рабочие. Самое высокое жалованье, которое вообще платила Коммуна, было 6000 франков. Таким образом была создана надежная помеха погоне за местечками и карьеризму». (ПСС К. Маркса и Ф. Энгельса, т. XXII, стр.200).

В первые годы Советской власти оплата труда руководящему составу партии и государства устанавливалась в соответствии с принципами Парижской Коммуны — не выше оклада квалифицированного рабочего. Исключение делалось для крупных специалистов, но на коммунистов это исключение не распространялось. В резолюции IX Всероссийской конференции РКП(б) «О задачах партийного строительства» было специально записано:

«П.17. Ответственные работники коммунисты не имеют права получать персональные ставки, а равно премии и сверхурочную оплату.

П.18. Выработать вполне годные практические мероприятия к устранению неравенства (в условиях жизни, в размерах заработка и т. п.) между «спецами» и ответственными работниками с одной стороны и трудящейся массой с другой стороны…

Это неравенство нарушает демократизм и является источником разложения партии и понижения авторитета коммунистов».

Х съезд РКП(б) подтвердил это решение:

«Съезд подтверждает решение Всероссийской партийной конференции 1920 года и вменяет ЦК и контрольным комиссиям в обязанность вести решительную борьбу с злоупотреблениями со стороны членов партии своим положением и материальными преимуществами. Съезд целиком подтверждает курс на уравнительность в области материального положения членов партии». («КПСС в резолюциях», ч. 1, стр.521).

Последний раз такого рода решение было подтверждено ХII-м съездом партии.

Нельзя сказать, что в первой половине 20-х годов, при Ленине, проблема равенства была решена. Уже тогда, в начале НЭПа, усиливалась тенденция к неравенству — не только между привилегированными специалистами и рабочими, но и в партийной среде, между партийными чиновниками и рядовыми членами партии. Уже тогда крупные сановники пользовались выделенными им дачами, закрепленными за ними машинами, лечились в особых больницах и поликлиниках. Но тогда это было редкими, отдельными отступлениями от нормы, а при Сталине — стало нормой. Тогда докладчик от ЦКК А. Сольц специально говорил на Х-м съезде об отступлениях от принципа равенства и осуждал эти отступления, а делегаты съезда, выступая, констатировали отрыв ряда партийных и советских чиновников от партии и рабочего класса и говорили о выходе из партии рабочих, возмущенных отклонениями от принципов равенства.

При Сталине принципом стало неравенство. Стремление к равенству клеймили презрительным словечком «уравниловка», а разговоры о привилегиях почитались за контрреволюцию. Чем б льшими были привилегии, тем тщательнее они скрывались, хотя скрыть это было невозможно: слишком большая обслуга требовалась для все растущей касты бюрократов, подкупленных высокими постами и материальными благами. Так созданный революцией идейный аппарат партии и государства был заменен аппаратом, состоящим из послушных карьеристов, трусливых приспособленцев, корыстных циников.