Христиан Девет - Война буров с Англией

Подойдя ближе, я узнал, что поезд остановился вследствие порчи тормоза, что немедленно после остановки англичане стали стрелять в бюргеров и что вскоре капитану Терону сдались 98 человек, из которых четверо англичан, а также один бюргер были тяжело ранены.

Мне было жаль, что мой обоз был так далек и что я не мог увезти драгоценную амуницию. Я оставил четверых раненых на попечении кондуктора поезда, которого я нашел в сторожке, и велел положить их на платформу, находившуюся в 200 шагах от нас. Это нужно было для того, чтобы раненые находились вне опасности в то время, когда мы поджигали бы поезд. После того, что бюргеры воспользовались всем, что нашли в поезде, — сахаром, кофе и разными разностями, — я предал пламени все остальное. Всех 98 пленных я взял с собой.

Успев отойти на некоторое расстояние, мы услышали треск разрывавшихся снарядов. Было забавно сознавать, что сражение это происходила между пустым поездом и спокойно лежавшей амуницией. Понятно, что оно нас не смущало, а только развлекало.

Таким образом мы остались целы. Все произошло не так, как предсказывал Пит Девет. Он видел английские полчища позади нас и, предполагая, что впереди у железной дороги также все занято англичанами, сказал тогда моим сыновьям: «Вечером все вы попадетесь в плен у железной дороги». А вместо того чтобы попасться в плен, мы сами взяли 98 человек и вдобавок еще уничтожили нагруженный поезд.

Разве можем мы предвидеть неисповедимые пути, которыми ведет нас Невидимая Рука?

В ту же ночь мы отправились на ферму Магемсспрейт, оттуда к Вундерхейвелю и 22-го числа пришли на ферму Виаккейль. Здесь мы остановились, чтобы сообразоваться с движениями англичан, дожидавшихся чего-то у железной дороги.

Я послал отсюда несколько возов зерна на мельницу г-на Мекензе около Вредефорта.

Но после полудня я получил извещение, что со стороны реки Реностер, оттуда, где находится железнодорожный мост, идет огромная колонна англичан по направлению к Вредефорту, намереваясь, по-видимому, расположиться лагерем на ферме Клинстапель.

Тотчас же после восхода я получил и дальнейшие сведения о действиях этой колонны. Англичане послали солдат из своего лагеря отобрать наши возы с мукой, но бюргеры только что перед этим успели уехать с мельницы, и англичане погнались за ними. Немедленно оседлав лошадей, мы поскакали по тому же направлению, но все-таки не могли своевременно отбить повозок.

Увидев нас, англичане сперва было остановились, но затем сильно погнали повозки к своему лагерю.

Их было человек 500—600, нас — 400; но несмотря на то, что они превосходили нас числом, я решил не отдавать им повозок без боя.

Я приказал идти в атаку.

Место было ровное, открытое. Ни у нас, ни у неприятеля не было укреплений. Но это ничего не значило. Бюргеры превосходно вели дело. Они понеслись на неприятеля, остановившись на расстоянии 200 и даже 100 шагов от него. Затем, соскочив с лошадей, они легли на землю и открыли сильнейший огонь. Произошло горячее дело.

К счастью, позади нас оказалась яма, хотя и небольшая, но послужившая тем не менее хорошей защитой для лошадей.

Сражение продолжалось около часа, и в тот момент, когда я уже думал, что вот-вот англичане обратятся в бегство, произошло то, что все чаще и чаще стало повторяться, — показалось сильное подкрепление с двумя орудиями...

Пришлось отступить, потеряв 5 убитых и 12 раненых. О потерях англичан я не знаю, но позднее кафры, живущие там, сообщали нам, что у англичан были тяжелые потери.

После полудня мой обоз добрался до фермы Реностерпорт, а неприятель пошел вечером к Клипстапелю.

Англичане старались сосредоточить все свои силы и окружит меня со всех сторон крепким кольцом. По всем направлениям задвигались колонны, пришли войска из Вифлеема, придвинулись массы из Кронштадта — их было так много, что я со своим крохотным числом бюргеров тонул в их общей массе.

Я находился на ферме Реностерпорт у реки Вааль, в 20 милях от Потчефстрома, где тоже стояло огромное количество английского войска.

И странно! Несмотря на свои несметные силы, англичане, по-видимому, совсем не хотели ловить меня в горах Реностерпорта. Они предпринимали нечто совсем другое.

Начав обходить меня издалека, от Вредефорта через Вон-дерхейвель до реки Реностер, и раскинув лагеря вдоль всей реки до Балтеспорта, они оттуда оцепили меня кордоном от Скандинавиендрифта до реки Вааль.

Таким образом, мне предстояло где-нибудь прорваться через английские войска, если бы я захотел уйти от них через реку Вааль в Южно-Африканскую Республику. Но всякий оранжевец предпочитает лучше оставаться в своей стране, и отчего же и мне, в самом деле, этого было и не попробовать? Но мою обузу в данном случае составляли быки и тяжелые возы, которые ужасно обидно было бы отдать неприятелю, пожертвовав ими совершенно. Находясь, таким образом, между кордоном англичан и рекою Вааль, мы имели ежедневные стычки с неприятелем; было также и несколько более серьезных дел, как, например, у Витконьеса близ Ребоксфонтейна или поимка у дома Борнмана английских «прогуливающихся гостей» (kuiergasten) — шпионов.

Так продолжалось до 2 августа, когда нам на берегах Вааля пришлось услышать известие, заставившее нас испить горькую чашу до дна. Это был тот день, когда я получил извещение об ужасной сдаче Принслоо.

Я получил письмо от английского генерала Бродвуда, извещавшего меня, что через его линию поступила бумага от генерала Мартинуса Принслоо, адресованная на мое имя. Взявший на себя передачу этого письма был секретарь г-на Принслоо г-н Котце! Английский генерал спрашивал меня, согласен ли я гарантировать безопасность личности подателя бумаги, желающего передать ее собственноручно.

Секретарь г-на Принслоо, вероятно, полагал, что он вполне дорос до того, чтобы нас, заблудших несчастных овец, «горсточку» (klompje) незрелых людей, наставить на путь истинный и убедить сдаться англичанам. Но, право же, он еще до этого не дорос!

Тут у нас уже явилось первое подозрение, что какой-то винт, должно быть, выскочил изо всей махинации, которую мы оставили за Красными горами. А на другой день я уже получил письмо от генерала Нокса из Кронштадта, сообщавшего мне, что генерал Принслоо сдался со всеми своими отрядами. Получив это письмо и желая иметь еще какие-либо сведения по этому же важному предмету, я ответил, что желаю видеть секретаря Принслоо и ручаюсь за его неприкосновенность.

Мы, т. е. президент, некоторые члены правительства и я, поехали навстречу г-ну Котце, так как не хотели дать ему возможности видеть наши позиции, и на полдороге между нами и англичанами произошла встреча. Он дал мне следующее письмо: