Питер Маас - Исповедь Джо Валачи

По информации нью-йоркского городского управления полиции, в досье Валачи имеется запись, в соответствии с которой 13 января 1936 года он был арестован за незаконную организацию азартных игр. 12 сентября суд вынес ему отсроченный приговор.

Несмотря на прибыльность своего дела и ту защиту, которой он пользовался, воспоминания Валачи о «лотерее» походят скорее не на рассказ набирающего силу мафиози, а на переживающего трудные времена бизнесмена. Есть только одно исключение: он с нескрываемым удовольствием вспоминает о «лотерейном» контракте. «Я до сих пор помню наше первое число — 661. Мы выиграли семь тысяч и славно повеселились на Рождество». Обычно же Валачи предпочитает говорить о проблемах, связанных с «лотереей». Постоянным источником тревоги являлись числа, на которые делались регулярные и крупные ставки. «Многие ставили на 222 и 725. Я не знаю, почему, так что не спрашивайте, — вспоминает он. — Цветные же постоянно ставили на 000». Самым тяжелым потрясением для Валачи стал бум на одно число вследствие весьма примечательного события.

Число определялось на нью-йоркском ипподроме, так, что контракта не было. И тут как раз случилось это ограбление в Бруклине. Взяли получку у целого завода. Кажется, по производству мороженого. В общем, ребята ухватили 427 штук и смылись. Тогда все газеты на первых страницах писали, что это было самое крупное ограбление в истории [17].

И вот всем приспичило поставить на 427. Сумма ставок равнялась где-то сотне долларов. Если бы это число выиграло, нам пришлось бы отдать шестьдесят тысяч. Конечно, я и Дойл не смогли бы расплатиться, ведь мы только недавно начали свой бизнес. Короче, звоню я парню, который работал с братьями Ла Салле, и прошу принять у меня ставку на сто долларов. Он мне по-дружески и говорит:

— Пропадет твоя сотня. Судя по тому, как ставят на это число, никто не сможет расплатиться. Но, так и быть, сорок долларов я у тебя приму.

— А расплатишься?

— С тобой, да

— Ух ты, — говорю, — здорово. Спасибо.

Если в двух словах, это число так и не выпало. Но можете мне поверить, я его надолго запомнил. Ставить на 427 со временем стали все меньше и меньше. А потом, через три-четыре года, оно все-таки выскочило. Но много это число не потянуло. Я помню ставку. Она равнялась пятидесяти центам.

Но ничто так не расстраивало Валачи, как попытки его «наколоть», или, другими словами, обмануть, которые исходили как от его подчиненных, так и от посторонней публики.

Никогда не догадаешься, что с тобой еще могут выкинуть. Как-то раз мой основной «инспектор» Моу Блок пришел и сказал, что какие-то ребята с Лонг-Айленда поинтересовались у него, связан он с кем-нибудь или нет. В том смысле, связан ли он с мафией. Моу ответил им «нет».

— Почему же ты соврал? — спрашиваю я.

— Сам не знаю, — отвечает.

Моу объяснил мне, что эти парни хотят к нам подключиться и сдавать в наш банк свою «работу» — так мы назвали конверты с собранными ставками.

— И где же их «точка» на Лонг-Айленде? — спрашиваю я у Моу.

— Минут сорок пять езды отсюда.

Мне показалось, что здесь какой-то подвох, что-то было не то в этом раскладе. Но Моу сказал, что если у нас есть сомнения, эти ребята могут взять его с собой, чтобы он посмотрел, как собираются ставки.

— Хорошо, — говорю я. — То, что я пока знаю об этом деле, мне не очень-то нравится, но, как говорится, поживем — увидим. Если я выясню, что игра нечистая, они просто ничего не получат.

Вы, наверное, помните, что первая цифра выигрышной комбинации определяется по первым трем забегам. Что меня смущало, так это то, что к моменту, когда Моу возвратится с ними в город, первые три забега уже закончатся. Мы, конечно, могли бы поправить дела на следующих, так что я дал Моу «добро».

Случилось то, чего я боялся. В первый же день они нагрели нас на трехдолларовой ставке, а это 1800 долларов выигрыша. Я сразу же велел Моу лично переписать на доску собранную «работу». Понимаете, первой цифрой была четверка, значит, оставалось сто возможных комбинаций, от 400 до 499. Посмотрев на доску, после того как Моу записал все ставки, я увидел, что в «работе» парней с Лонг-Айленда присутствуют все сто комбинаций, начинающихся с четверки. Конечно, вперемешку, чтобы это не выглядело подозрительным, попадались и другие ставки, но когда «работа» была переписана на доске целиком, все сразу прояснилось.

Я стал ждать, когда эти парни придут за деньгами, но они вместо этого позвонили. Я и рта не успел открыть, как они начали орать: «Мы не знали, что вы в организации! Мы думали, вы сами по себе! Нам только что сказали». Потом они принялись просить, чтобы их простили. «С какой же это стати вас прощать?» — удивляюсь я, а они говорят, что, мол, спрашивали у Моу, связан ли он с кем-нибудь, и если бы Моу сказал правду, они ни за что не стали бы с нами связываться.

Конечно, мне интересно было узнать, что у них за система — вдруг еще кто-нибудь решит ее попробовать? Поэтому я сказал: «Ладно, вам ничего не будет, если вы объясните, как нас накололи.»

Один из них мне все рассказал: «Ну, в то время, когда мы проезжаем по мосту 59-й улицы, первые три забега уже закончились. Мы узнаем о первой цифре сразу за мостом. Там справа есть парикмахерская, и один из наших людей выходит оттуда и поднимает руку с тремя пальцами. А у нас запасено десять конвертов, в каждом лежат все возможные ставки, которые начинаются с одинаковой цифры, от нуля до девяти. Проехав парикмахерскую, мы просто даем Моу конверт, в котором находятся все комбинации, начинающиеся на четверку».

Нет, вы можете представить, какая была выдержка у этих парней?

Моу Блок также фигурировал в одной гораздо более опасной для Валачи истории, которая могла бы прервать его преступную карьеру, не имей он поддержки со стороны «Коза ностры». Среди «инспекторов», которых он привел с собой в бизнес Валачи и Дойла, был некий «парень по имени Шапиро». Шапиро оказался полезным приобретением, так как он каждую неделю сдавал триста-четыреста долларов выручки. «Это были большие деньги в те годы, — вспоминает Валачи. — Как вы знаете, страна переживала трудные времена, наступила Великая депрессия, как теперь говорят. Тогда люди ставили в основном по пять-десять центов. Это сейчас каждая ставка — доллар, а то и больше. Так этот Шапиро производил на Моу большое впечатление. Можно сказать, убийственное».

У Шапиро, по-видимому, были амбиции стать кем-то большим, нежели простым «инспектором», и он присоединился к попытке рэкетировать бизнес Валачи, которую предприняли «два еврейских парня», Харольд Штейн и Харольд Грин. «Они были откуда-то из Бронкса, — рассказывает Валачи. — Эти ребята считали себя очень крутыми. Они прижимали «шестерок», букмекеров, да кого угодно — и тянули с них деньги». Впервые Валачи услышал о Грине и Штейне, когда заметно нервничающий Моу Блок сообщил, что эти люди собирают информацию о его бизнесе. «С ними шутки плохи, — добавил Блок. — Они задумали подмять под себя весь город».