Питер Грин - Александр Македонский. Царь четырех сторон света

Бесс провозгласил себя «великим царем», и его с энтузиазмом поддержало большинство войска. На Дария мятежники смотрели как на собственную гарантию. Как считает Арриан, они решили передать его Александру при его приближении и тем самым обеспечить себе благоприятные условия.

Узнав все это, Александр понял, что нельзя терять ни минуты. На следующий день македоняне снова отправились в погоню и достигли деревни, где за день до того находились на постое Дарий и его стражи. Все страшно уставали от зноя и трудного пути. Но Александру хотелось во что бы то ни стало нагнать персов. Он спросил у местных жителей, нет ли короткого пути.

Они ответили, что такая тропа есть, но проходит по безводной пустыне. Несмотря на это, Александр взял местных проводников, заставил спешиться 500 конников, передав их лошадей самым крепким пехотинцам, и снова отправился в погоню. Он и его люди совершили фантастический переход, пройдя за ночь 50 миль.

Они настигли персов на рассвете. Появление македонян застало врагов врасплох, и единственным их желанием было скорее бежать, а тяжелая повозка, в которой держали Дария, замедляла бегство. Бесс и Набарзан стали уговаривать царя сесть на коня, но он отказался. Если он не сохранил власть, то пожелал хотя бы погибнуть достойно. Он сказал, что не станет бежать вместе с предателями. Времени на споры не было. В любой момент персы могли быть окружены. Бесс и Набарзан не хотели, чтобы Дарий попал живым в руки Александра. Они и другие заговорщики пронзили царя копьями и бежали. Набарзан – в Гирканию, Бесс – в свою Бактрию, другие же отправились на юг, в Систан.

Александру оставалось гадать, с каким из отступающих отрядов ушел Дарий. Ответа не было. Между тем македонский воин Полистрат, почувствовав жажду, отправился к ручью на равнине и увидел одинокую повозку без возницы. Потом он услышал стоны умирающего и, движимый любопытством, раздвинул занавески, скрывавшие внутреннюю часть повозки. Там на полу лежал Дарий, в цепях, в окровавленной царской мантии, и около него был только его верный пес. Царь слабым голосом попросил воды, и Полистрат принес ее в шлеме. Схватив македонянина за руку, Дарий поблагодарил Небо за то, что не умер в полном одиночестве. Это были его последние слова.

Когда Александр увидел труп своего врага, погибшего при таких страшных обстоятельствах, он был искренне и глубоко огорчен. Он укрыл тело собственным плащом, велел отвезти его в Персеполис и похоронить с царскими почестями, рядом с предками. Правда, у рыцарского жеста Александра могли быть и практические мотивы. С гибелью Дария, который не мог теперь отречься в его пользу, Александр оставался узурпатором-чужеземцем в Персии; сверх того, у него появился новый сильный соперник Бесс, провозгласивший себя царем под именем Артаксеркса IV. Получалось, что ему все же придется воевать за восточные провинции, а не получить их в результате капитуляции.

Александру теперь надо было вести себя так, как если бы он был законным преемником Дария, – преследовать Бесса не как соперника, а как мятежника и цареубийцу. Беcс успел уйти далеко, и погоню вскоре пришлось оставить. Александр отвел войско в ближайший город, Гекатомпил. Однако появились слухи, что поход на этом закончился. Однажды утром Александр узнал, что его воины собираются домой.

Так как у царя был уже план долгосрочной восточной кампании, подобные настроения не могли не обеспокоить его. Он созвал старших командиров и «со слезами на глазах сказал, что его хотят отозвать, когда он находится на пути к славе». Они согласились с ним, но посоветовали быть осторожным и тактичным при обращении к войску. Александру удалось добиться большего – запугать людей с помощью персидской угрозы. Он подчеркивал ненадежность их завоеваний и недоброжелательность персов. «Только ваша сила держит их в узде, – говорил он, – а вовсе не их добрая воля. Пока мы здесь, они нас боятся, когда мы уйдем – станут нашими врагами». Александр уверял воинов, что они уже на пороге полной победы, что конец Бесса будет и концом персидского сопротивления, а до его столицы всего дня четыре пути (явная неправда, расстояние составляло 462 мили). Этот поход – ничто по сравнению с теми испытаниями, которые они все вместе уже прошли. Войско восторженно приветствовало вождя. Еще один кризис остался позади.

Через два дня войско отправилось в Гирканию, малонаселенную, гористую, но довольно плодородную местность на Каспийском побережье. По дороге царь получил письмо от великого визиря Набарзана, который пытался оправдаться в связи с убийством Дария и заявлял, что готов сдаться в обмен на собственную безопасность и сносные условия. Александр сразу послал ответ со своими гарантиями. Он был заинтересован в изоляции Бесса. По прибытии в центр области, Задракарту, Александра встретила персидская знать, включая Артабаза, с предложением принять их капитуляцию. Это был очень хороший знак.

После того как царь вернулся из карательного похода против одного местного племени, появился и Набарзан, с множеством подарков, включая «евнуха удивительной красоты» по имени Багоас.

Македонян не могла не беспокоить возрастающая ориентализация Александра, который стал носить персидскую одежду, перенял обряды персов и стал оказывать персидской знати почести наряду с македонской, а также усиливающееся проникновение бывших вражеских воинов в его собственную армию. Александр даже вступил во владение бывшим гаремом Дария из 365 наложниц (по числу ночей в году). Можно спорить, делал ли он все это по желанию или по необходимости, но если он хотел, чтобы персы приняли его династические притязания, то должен был играть роль по всем правилам. Однако все это не могло не породить отчуждения между царем и его македонским окружением. Своеобразным символом этой дилеммы было использование двух печатей – для европейской переписки Александр пользовался македонской печатью, а для внутриперсидской – печатью Дария. Своих гетайров он тоже заставлял носить персидские плащи, а недовольных пытался заставить замолчать с помощью щедрых даров.

Однако любой правитель, пытающийся одновременно убить двух зайцев, не может не столкнуться с серьезными трудностями. Несколько друзей Александра, такие как Гефестион, а также кучка придворных льстецов активно поддержали эти его нововведения; профессиональные военачальники были равнодушны ко всему этому, пока дело не касалось их статуса. Однако утомленные войной ветераны Филиппа не принимали новых экспериментов. Война для них кончилась с гибелью Дария, они хотели скорее вернуться на родину, и, очевидно, любой военачальник, стремившийся изменить политику Александра, который бы пообещал им скорое возвращение, мог бы рассчитывать на их поддержку.