Лев Успенский - За языком до Киева

Можно было бы не придать этому большого значения, однако ведь Славянск — бальнеологический курорт: даже в 1900 году 23 частных заводика вываривали там до 4–5 миллионов пудов соли… По-видимому, старым сведениям приходится если не доверять, то во всяком случае придавать какую-то значимость…

Сравнительно просто обстоят дела всюду, где по просторам нашей страны текут речки УСОЛКИ (их несколько в бассейнах Камы и Енисея. Есть Усолка и на Волге, в Жигулях. И везде этому имени сопутствуют соляные ключи, следы старых соляных разработок, соляные месторождения) и имеются поселения с «соляной» основой названия и префиксом «у» — УСОЛЬЯ, УСОЛЬСКИЕ (УСОЛЬЕ ЗЫРЯНСКОЕ в Пермской области, УСОЛЬЕ на Каме, УСОЛЬЕ на Волге, УСОЛЬЕ на Ангаре). Все это места, где человек когда-то и кое-где — очень давно в XIII–XIV столетиях — уже добывал нужнейший для его жизни минерал.

Соль — продукт совершенно интернациональный. Поэтому и «соляные» топонимы распространены не только у нас. Я не могу развернуть здесь более или менее полную, охватывающую все языки и все страны, картину распространения таких имен. Приведу только некоторые примеры.

На юге ГДР есть древний город ГАЛЛЕ. Слово «галле» необъяснимо из немецкого языка. Но древние документы донесли до нас важнейшие сведения. В 700 году место называлось еще по латыни HALLORUM. Hal — «соль» (греческое). Вспомните в химии вещества, именуемые «галогенами». В романских языках от этой основы было произведено имя «лица действующего» — «галлор» — соледобытчик, сольник. Топоним ГАЛЛОРУМ и означал «место, где обитают добывающие соль». Такую топонимическую форму римляне знали: родительный падеж множественного числа: «Чье место? Солеваров!»

Столетие спустя римский топоним подвергся изменению: в 806 году место называлось уже ГАЛЛА — соляное, соли. Теперь мы знаем его как Галле, а у древних славян оно же именовалось ДОБРЕСОЛЬ, как бы в сугубое подтверждение тому, что тут только что было сказано.

Заметим: в странах, далеко расположенных от Рима, мы обнаружили топоним, как бы «присоленный» древней аттической солью. И такой топоним не один. В Австрии разбросано их несколько. Вот два городка ГАЛЛЬ, в одном — старые солеварни, другой известен минеральными, солеными ключами.

Есть там же и городишко ГАЛЬШТАДТ, о котором в справочниках говорится, что ближайшие к нему горы содержат богатые запасы каменной соли. Неудивительно: все эти местечки находятся в пределах горной страны, именуемой уже на чисто германском языке ЗАЛЬЦКАММЕРГУТОМ — соляным уделом, соляным владением; в ней текут такие речки, как ЗАЛЬЦАХ (соленая вода), стоит город ЗАЛЬЦБУРГ (соляной замок), по-славянски СОЛЕГРАД…

Но теперь и начинается самое сложное. Несколько восточнее Зальцкаммергута лежит старая славянская область, некогда входившая в состав той же Австрии и носившая название ГАЛИЦИИ. В Галиции существовал уже в глубокой древности город ГАЛИЧ, бывший одно время столицей ГАЛИЦКОЙ РУСИ.

Топонимисты создали для объяснения имен Галич и Галиция много различных гипотез. Их выводили и из предполагаемой славянской основы «гала» — гора, и из балтийского «гале» — конец, и, всего охотнее, но ненамного доказательнее, из названия птицы «галка», «галица»… А тут довольно естественно возникает соблазн связать эти славянские топонимы с так широко распространившейся по Западной Европе старой основой «гал» — соль.

Стоит подумать: в Галиции еще в XIX веке было известно множество минеральных источников, в том числе целая дюжина соляных, соляно-серных и соляно-йодовых!

Настораживает одно обстоятельство: название города Галич известно и на другом конце восточнославянского мира, далеко за Москвой, в Костромской области; костромской ГАЛИЧ никакими соляными источниками не славен. Но в то же время в той же Костромской области, километрах в 85 севернее Галича, стоит на реке Костроме город СОЛИГАЛИЧ. Вот так, и никак иначе: «Соли-гал-ич!»

Как видите, вопрос чрезвычайно запутывается. И вероятно, прав топонимист В. Никонов, который в своем «Кратком топонимическом словаре» с осторожностью пишет:

«Возможна общность с распространенными в Европе обозначениями центров добычи соли: именно соль могла привлечь древних славян в Заволжье. Может быть, происхождение этих названий различно, и сходство образовалось в результате их ассимиляции».

Может-то оно может, но все-таки напластование таких совпадений заставляет скорее искать в этом сходстве закономерность, а не случайность.

Я предоставляю вам право собирать «соляные» топонимы во всех языках мира и на всех его географических картах. Вот их-то не может там не быть именно потому, что уже несколько тысячелетий соль всюду является спутницей цивилизации.

Недаром в Древнем Риме одна из важнейших дорог, тянувшаяся от морского побережья до Вечного города, называлась ВИА-САЛАРИА (соляная дорога).

Недаром в Бессарабии от времен турецкого владычества осталось имя городка ТУЗЛЫ. «Туз» по-турецки — соль, а городок был в прошлом центром солеварения.

И если известный путешественник по Азии М. Грум-Гржимайло в книге «Путешествие в Западный Китай» описывает гору, именующуюся на одном из тамошних тюркских языков ТУЗ-ТАУ, то мы тотчас же натыкаемся и на сообщение:

«Несколько в стороне от дороги — ломка соли…»

Туз-Тау — соль-гора.

Я ни в малой мере не знаток чисто китайской топонимики, но, встретившись на карте Китая с названием ЯНЬ-СИН (город в бассейне Янцзы) и узнав, что город известен как место добычи каменной соли, я заглянул в русско-китайский словарь и с удовольствием извлек из него, что соль по-китайски «янь».

Впрочем, китайский язык известен сложными гроздьями своих омонимов. Я никак не хочу утверждать, что этимологизировал это название правильно. Кто может, пусть сам попробует проверить.

Мне казалось, — а я был не так уж плохо знаком с моей топонимической картотекой, — что мне не составит труда подобрать в ней достаточное количество примеров на названия, внутри которых заложены «темы» железа, серебра, свинца, золота, той же соли и других ископаемых сокровищ, без которых с весьма давних пор невозможна жизнь человека.

Я представлял себе, что число топонимов, распределенных по этим «темам», не может оказаться совершенно одинаковым. Было заранее ясно: одни металлы и минералы — медь, железо, соль — известны человеку очень давно и очень интимно. Другие — каменный уголь, нефть, какие-нибудь фосфаты, редкие металлы — вошли в круг его пристального внимания и живого хозяйственного интереса на протяжении одного-двух последних веков. Наконец, третьи стали предметом бурного и алчного ажиотажа только на глазах моего поколения. Когда я был мальчишкой, широкая публика ничего не слышала ни об уране, ни о молибдене, ни о селене, вольфраме или ванадии. Химики, разумеется, знали о них уже многое. Но в газетах названия эти почти не встречались, не было слышно ни о какой международной борьбе за залежи тория или бокситов… Ведь едва-едва осталось за плечами время, когда изделия из алюминия на рынке ценились чуть ли не дороже серебряных, да и казались предметами то ли роскоши, то ли чудачества…