Андрей Венков - Атаман Войска Донского Платов

С утра открыли русские войска по крепости огонь из всех орудий, а пехота и спешенные казаки вдали от крепости учились, в вырытый ров прыгали и на вал лезли, фашины и лестницы готовили.

В полночь или ранее стали сводить войска в колонны.

Командующий всеми казаками Илья Андреевич Безбородко, оставив всегдашнюю флегму, похаживал, нервно руки потирал. Платов и Орлов тихо с полковыми и сотенными командирами говорили, в последний раз уточняли. Перед каждой колонной вышли по сотне охотников с фашинами, ров закидать и первыми на вал лезть. Перед колонной Орлова возглавил их Степан Кутейников, перед платовской колонной ушел с охотниками брат Матвея Ивановича, Петро Иванович, майор.

До трех часов ждали, измерзли, переминались: «Скорее бы начали…»

В три часа ночи взлетела ракета, и войска в полной тишине пошли из лагеря занимать позиции.

Темно, сыро. К утру ближе небо вроде стало проясняться, но с моря и с Дуная, от крепости, наполз туман, и все стояли, Угадывали друг друга по слабым звукам.

В 5.30 взлетела вторая ракета, и войска стали красться ко рву, чтоб замереть там, дождаться всех остальных и по третьей ракете орлами взлететь на вал и стены всем сразу.

Впереди в крепости неясное шевеление, какие-то звуки. Тоже, небось, не спят… Передние, опасаясь свалиться в ров или раньше времени напороться на турок, замедляли шаг. От охотников, что вперед ушли, ни слуху, ни духу… Третья ракета… — Вперед, ребята!

И сразу же с турецкой стороны грохот и визг картечи, слившиеся воедино, и первые ряды повалились, сметенные пристрелявшейся турецкой артиллерией.

— Вперед!..

Рванулись…

— Ги-и-и…

— Ур-ра-а-а!..

С плеском повалились в ров, наполненный водой. Охотники-смельчаки кошками, извиваясь, цепляясь ногтями, царапая землю и камни кинжалами, полезли на приступ.

Матвей по пояс в воде кричал, подталкивал, подсаживал, гнал вверх замешкавшихся. Но большая часть, окунувшись, зачерпнув зимней водицы, сама рьяно карабкалась вверх.

Ночь и туман помогли. Одним броском вошла колонна в «мертвое пространство», ни картечь, ни гранаты турецкие не доставали. Зато вверху, на самом валу, задрались отчаянно. Крик, визг, лязг, выстрелы в упор. Мешками повалились сверху убитые, покатились раненые. Матвей не выдержал, полез сам, но там, вверху, вспыхнули, неимоверно усиливаясь, крики стрельба, и казаки, сбитые подвалившей толпой турок, посыпались обратно в ров.

— Стой! Куда?! Назад! — кричал Платов.

Куда там!.. Бой переломился, первый приступ колонн был отбит. Казаки падали в ров и с плеском и руганью выскакивали обратно в поле, на простреливаемую площадку.

Кто-то из верных казаков, в темноте и суматохе не узнать, кричал на ухо:

— Матвей Иванович, давай либо вперед, либо назад… Простынем…

Платов выбрался из рва, пошел, окруженный казаками назад, где, судя по крикам и звяку, собирались отбитые отряды.

По всему протяжению вала, верст на шесть, стояла невероятная пальба. Небо начинало светлеть на востоке, за спинами колонн. Справа, у Бендерских ворот, прямо во рву, шла рукопашная. Туда, обскакивая платовскую колонну, направился конный резерв.

— Достается Орлову…

Слева, где расположился Кутузов, тоже гремело и вспыхивало, словно земля разверзлась и сам ад наружу прорывался.

— Матвей Иваныч, братец-то твой… того… пулей в грудь…

— Ах ты, Боже мой!

Подбежал офицерик.

— Илья Андреевич к себе просят…

— Иду.

Безбородко, раненный в руку, просяще приподнялся навстречу:

— Матвей Иванович…

Платов приостановился, не доходя.

— Отбиты… Всюду отбиты… Говорил я: с дротиком против ятагана в ближнем бою не устоять… Я послал к Кутузову, чтоб пехотой подсобил. Собери людей да попробуй еще раз… А?..

— Понял. Сделаю, — лязгнул зубами Матвей.

И внезапно он преобразился. Это был уже не тот Платов, что с криком, с матом стаскивал в кучу разбегавшихся, и от него отскакивали, как ошарашенные: ругаться в сражении нельзя — убьет[76]. В минуты отчаянные, безнадежные всегда преображался он, бесстрашен и грозен становился, аки лев рыкающий.

— Ребята!.. Донские казаки!.. Чугуевцы!.. — и понес возвышенно — откуда и слова такие знал? — про турок-злодеев, про честь и славу, про три дня вожделенные…

— Матвей Иваныч, от Кутузова батальон подходит.

— Ага!.. — и, выдернув из ножен кривую саблю, потряс ею в воздухе. — Я сам вас поведу!.. За мной!..

Рослый, здоровый, ноги длинные — он всех обогнал, влетел в ров, обдав последователей, и прыжками, скачками рванул вверх. Кто-то там намахивался — срезал его Платов косым боковым ударом, только вжикнуло.

Чугуевцы, личный полк, лезли следом с дурным ревом озверели. Искрошили, истолкли все, что мешало, под ногами путалось. На мгновение остановились на отбитом валу оглядеться.

— Орлову бы помочь… Туго Орлову…

— Не ждать! Вперед, пока не опомнились… — и повел казаков вниз, в кривые улочки.

Орлову и вправду было туго. Как и другие, встречен он был огнем, но справился, довел колонну до рва и вала, по лестницам полезли казаки на турецкую батарею. Взобрались, но сквозь «туры», в амбразуры пролезть не могли. В разгар боя из Бендерских ворот вывалила толпа и прокатилась по рву, рассекая колонну надвое… Отхлынула колонна. Один Адриан Денисов на валу остался. В первой атаке получил он несколько раз дротиком и банником по голове, а когда угибался, кинули ручное ядро и попали ему как раз между лопаток, чуть душу не выбили. Сполз он с батареи вместе с избитыми и ранеными, но очухался и опять полез…

Взобрался на бруствер — пусто, звал — никто не идет. Спустился и во рву узнал, что турки всех разбили, режут и пощады не дают. Казаки разбегались, кто-то прятался во рву, пока было темно. В недоумении выбрался Денисов из рва и побрел на крики.

Орлов и Краснов собирали казаков. Орлов сетовал, что «слава донских казаков сим случаем погибнет».

— Адриан Карпыч, нельзя ли исправить?..

Денисов, шатаясь и хватаясь за кружащуюся голову, хрипло отвечал:

— Там нет никого, если хочешь, то надо наступать, и батарея наша…

— Ну, так как? Поведешь?

Денисов, чуть не падая, развернулся на месте, махнул саблей:

— Ты собирай колонну, командуй казаками, а я иду вперед. Друзья, за мной!..

Поддерживаемый растерявшейся толпой, пошел, рассказывая, что на батарее никого нет. Светало, но все еще расплывалась перед глазами окрестность. По ошибке вышли на Бендерские ворота, вспыхнула стрельба, отбежали…

— Вон туда…

На батарее действительно оказалось всего двадцать турок, остальные пали в предыдущей атаке. Кое-как с Божьей помощью утвердились и здесь. Передохнули, утерли пот и кровь.