Исмаил Ахмедов - Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

Когда моя шифровальная работа стала удовлетворительной и она не стала занимать много времени, меня поставили на изучение организации нашего отдела. Он состоял из трех секторов: операции шпионажа (мой сектор), информации и тактической (боевой) разведки. Моими центрами действия сектора были Пограничные Разведывательные Пункты или, как мы их называли, ПРП. Ленинакан, где наш агент проник ценой многих жизней в виде вымышленного беглеца, был одним из пунктов нашего сектора. ПРП были нашими наиболее тесными контактами с более чем десятком шпионских центров через турецкую границу и приблизительно с половиной этого количества с другой стороны иранской границы. На ПРП наши подразделения скрывали свое присутствие, представляясь как военнослужащие внутренней безопасности, они даже одевались в форму пограничников ОГПУ.

В то же самое время, когда меня обучали как младшего офицера по кооперации между органами внутренней безопасности и военной разведки, мне осторожно предупредили о конфликте между двумя этими группами. ОГПУ хвасталось, как это делает до сих пор КГБ, только они являются теми, кому доверяют, элитой и в качестве таковой они имеют право контролировать всех. Моя организация хвасталась, что она состоит из военных профессионалов и поэтому они знают свое дело. Мне говорили, что соперничество и борьба между этими двумя идет постоянно и часто очень в резком виде и я нашел, что это точно так и есть.

В этом отношении военная разведка или ГРУ, как она затем была переименована, сильно посмеялась над ОГПУ. Почти перед моим переходом сюда, Григорий Бесседовский, советский поверенный в делах, и Георгий Агабеков, начальник ОГПУ по Ирану и затем в Турции, бежали на Запад. Оба опубликовали мемуары в то время, как я был в Тбилиси. Эти разоблачения, среди другой иностранной литературы, были запрещены почти для всех советских граждан. Нам, офицерам разведки, они не только были разрешены, но мы должны были их изучить. Я нашел их завлекающими как рассказы и также весьма открывающими глаза о modus operandi советской секретной полиции, охранника каждого советского гражданина. Эти мемуары в сочетании с тренировками с шифрованными сообщениями, чтением секретных и совершенно секретных дел, эмигрантских газет и иностранных журналов также быстро расширяли мой кругозор, не обязательно циничного, но для начала понимания мира, как он был на самом деле.

Мое основное обучение было завершено к концу 1930 года. С тем, я был назначен для очень серьезного изучения турецкого и иранского Курдистана. Это повлекло получение внутренней и детальной информации о характере и происхождении вождей курдских племен, маршрутов и тропинок, об источниках воды, местной истории и фольклора, о начальных и текущих причинах ненависти, разделяющей многие племена и народы Среднего Востока, о борьбе между различными партиями. Даже самая малая деталь не была опущена. Например, были определены точные методы и затем вставлены в секретные правила, как скрывать малые подразделения повстанцев в горах или пустынях, как сварить еду под землей, как устанавливать коммуникации, как советские советники должны обращаться и играть с национальными и религиозными убеждениями и обычаями отдельных местных людей.

Я был глубоко в работе в январе 1931 года, когда полковник сказал мне, что я вновь буду отправлен на учебу. В 1931 году наша организация превращало радио как в основное средство коммуникации в оперативной разведке. Я должен был пройти курсы в Москве в совершенно секретной радиошколе Разведывательного Управления (т. е. Четвертое Управление) Генерального штаба Красной Армии.

Тамара был обрадована, поскольку она надеялась, что повышенное изучение даст мне специальность, в котором я нуждался. Ее я с собой в Москву не взял. Я не мог. Курсы были лишь четырехмесячными. Кроме того, ее дни были заняты, поскольку она все еще работала в медицинском управлении армии. Также, в дополнение к ее дядям, он имела большой круг друзей и знакомых в Тбилиси. Тем не менее, расставание печалило меня. Это было первым расставанием.

Радиошкола располагалась в районе Ленинских гор, тогда в пригороде Москвы. Территория, окруженная колючей проволокой, днем и ночью охранялась специальными войсками ОГПУ. Большая часть пространства внутри была занята комплексом антенных систем, центром всемирной радиосети управления разведки.

Директором этого огромного центра был блестящий бывший австрийский сигнальный офицер по имени Лямберг. Он был взят в плен во время Первой мировой войны. Во время октябрьской революции он перешел на сторону большевиков и Красной Армии и затем был назначен в военную разведку. Большинство остального штата консультантов, инженеров и техников, состояло из иностранцев. Русский язык можно было редко слышать в школе, хотя немецкий, английский, французский и итальянский были обычными языками. Одежда и манеры, как и язык, указывали на то, что эти люди иностранцы. Их одежда была сшита лучше, их обувь была лучше, чем у русских и они смеялись больше и в целом были гораздо вежливее, чем местный штат. Причиной различного аспекта иностранцев и их поведения было то, что большинство из них были иностранными гостями, являясь наиболее ценными нелегальными агентами Красной Армии, иностранными коммунистами или коминтерновскими работниками.

Основами школьного курса для меня были радиосвязь в качестве средства шпионажа плюс всегдашняя политучеба, преподаваемая комиссарами из политического подразделения штаба военной разведки. Строго техническая работа была на основе свойств и распространения коротких волн и миниатюризации радиоприборов для использования агентами.

Во время этих курсов я также был ознакомлен с коммуникационными чудами тех времен: двухканальными радиосредствами от размера миниатюрных, помещаемых в кармане, до крупных, собранных в виде невинных кожаных чемоданов. Некоторые из крупных моделей этих типов радиоустройств были упакованы в школе в водонепроницаемые и пылезащищенные оболочки с тем, чтобы их можно было бы секретно закопать за границей, обычно в уединенных местах. Точные топографические схемы выбранных мест захоронения были подготовлены и содержались в деле в Москве на случай, если они будут нужны для восстания или для ведения партизанской войны.

Главным предметом политической учебы была, разумеется, мировая революция, конечная цель партии. Нам рассказывали, что наиболее презираемым врагом СССР, «базы мировой революции, является «база мирового капитализма», США. И даже в это время в наше сознание внедрялось, что одной из важнейших целей в борьбе против «англо-американского империализма» является контроль (слово освобождение никогда не применялось) над Средним Востоком из-за его запасов нефти, также из-за его стратегического положения как моста между континентами. На собраниях за закрытыми дверями нам советовали, что толкование Литвинова в Женеве и повсюду на Западе, является не более чем дипломатическим промыванием глаз, для выигрыша времени. Не принимайте это всерьез, они говорили; наша задача перед партией как офицеров разведки, заключается в подготовке восстаний и гражданских войн в соседних странах как прелюдия коммунистического наступления в мировом масштабе.