Гения убить недостаточно - Владислав Олегович Отрошенко
Иов между Богом и сатаной
Сюжет этой стихотворной ветхозаветной книги, созданной предположительно в одиночку немыслимо дерзким либо блаженным поэтом, ошеломителен.
Яхве – он же Шаддай (другое имя Бога) – принимает на небесах явившихся к Нему ангелов. Среди них – сатана. Бог спрашивает у сатаны, откуда тот пришел. Сатана отвечает, что пришел он отовсюду: «Я ходил везде по земле и исходил ее». Тогда Шаддай задает сатане другой вопрос. Обратил ли он внимание на Его раба Иова? «Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный и справедливый, богобоязненный и далекий от зла», – говорит Вседержитель.
Между Богом и сатаной завязывается жестокий – жесточайший для Иова – спор.
Сатана дает понять, что он хорошо знает упомянутого человека. Это тот самый праведник из страны Уц (считается, что она находилась на северо-западе Аравии), который имеет семерых сыновей, трех дочерей, множество рабов, верблюдов, овец и который «велик более всех сынов Востока».
Откровенно провоцируя Шаддая, сатана заявляет, что богобоязненным и непорочным Иову быть легко. Ведь это Бог оградил его дом от всех бед и напастей, благословил его труды и распространил его стада по земле. А вот если Яхве лишит Иова всего достояния, то он, несомненно, проклянет Бога.
Яхве принимает вызов. Стараниями наветчика судьба Иова брошена на кон. Шаддай отдает ее в руки сатаны, позволяя ему лишить Иова всего, за исключением жизни и здоровья. «Вот, все, что у него, в руке твоей, только на него (самого) не простирай руки твоей», – говорит Яхве сатане. И сатана удаляется, заручившись этой санкцией Бога на изменения в жизни праведника.
На Иова, ничего не ведающего о споре на небесах, одно за другим обрушиваются несчастья. На его стада нападают обитатели Южной Аравии савеяне и, перебив всех рабов-пастухов, угоняют волов и ослиц. Вслед за этим гибнут от ударов молний все его овцы вместе с пастухами. Восточные соседи халдеи забирают его верблюдов и убивают смотревших за ними слуг.
Но эти беды – только прелюдия к страшной трагедии.
Под напором бури рушатся стены дома, где собрались на трапезу семь сыновей и три дочери Иова – все они гибнут под обломками строения.
Убитый горем Иов раздирает на себе одежды и остригает голову в знак печали. Но вопреки ожиданиям сатаны, оклеветанный им праведник не проклинает Яхве. Напротив, он простирается ниц в поклоне и возносит Богу хвалу, выводя при этом непререкаемую словесную формулу, описывающую способ принятия земных утрат верующим в Бога человеком:
Наг я вышел из чрева моей матери,
И наг я возвращусь туда.
Яхве дал, и Яхве взял,
Да будет имя Яхве благословенно[34].
Тем временем сатана вновь предстает перед лицом Шаддая. Бог снова говорит о праведности Иова, не впавшего в грех богохульства от ужасных невзгод, и упрекает сатану, указывая ему на невероятную выдержку Своего раба, которого не сломили беды: «Он и теперь еще тверд в непорочности своей, а ты возбуждал Меня против него, чтобы погубить его ни за что».
Бог может торжествовать победу. Он оказался прав в Своих утверждениях о богобоязненности Иова. Но точка в споре между Яхве и сатаной, которую мог бы поставить здесь отчаянный либо юродивый поэт, сотворивший Книгу Иова, не ставится. Небесный спор продолжается. И степень его жестокости по отношению к Иову безмерно возрастет.
Сатана принимается возражать Шаддаю, рассуждая в том духе, что потеря детей и имущества это еще не потеря здоровья и не телесные муки. А затем предлагает Богу, так сказать, повысить ставки. «Но простри-ка руку Твою и коснись кости его и плоти его, и наверно, проклянет Тебя в лицо Твое», – говорит сатана. Боль, недуги, нестерпимые физические страдания Иова – вот что должен поставить на кон Шаддай, чтоб разрешился спор. Как и в первый раз, Бог без лишних слов принимает вызов. «Вот (он) в руке твоей, только жизнь его сохрани», – объявляет Он сатане, который тотчас реализует дозволение Бога.
И отошел сатана от лица Яхве и поразил Иова лютою проказою от подошвы ноги по самое темя его.
Разоренный дотла, измученный нещадной болезнью, Иов сидит посреди пепелища и скребет черепком покрытое струпьями и язвами тело. «Ты все еще тверд в непорочности твоей?» – сокрушается жена Иова, видя его страдания. И тут же предлагает мужу совершить самоубийство необычным, но верным способом.
Она побуждает Иова послать проклятие Богу. Это должно вызвать немедленный гнев Яхве и немедленную же смерть, которая прекратит все муки. О посмертном воздаянии или загробной каре, о воскресении из мертвых – и это ключевой момент – в Книге Иова нет речи. Первой из ветхозаветных книг об этих явлениях заговорила Книга Даниила, созданная, по научным оценкам, во II веке до Р.Х., – Книга Иова старше ее на два века. Воплотивший историю Иова, не ладящий с Богом либо поцелованный Им поэт имел представление, как явствует из текста поэмы, лишь о рефаимах — тенеподобных обитателях Шеола – подземного царства мертвых, куда отправляются после смерти как праведники, так и грешники, включая самоубийц и богохульников, и где нет ни райского блаженства, ни адских мук, а есть только безрадостное и беспечальное, уныло будничное и безысходно-вечное существование мертвецов, подобное тому, какое описано в книге современного итальянского писателя Франко Арминио «Открытки с того света»[35].
Призывая Иова уйти из жизни посредством акта экстремального богохульства – «прокляни Бога – и умри!», – жена Иова, конечно, считает, что с Иовом уже не может произойти ничего более страшного. Шеол в каком-то смысле даже предпочтительнее, чем беспросветный земной ад, в котором очутился Иов в результате небесного спора.
Но Иов отказывается проклинать Бога. Оставаясь неколебимым в своей непорочности, он сурово корит жену: «Ты говоришь, как говорит одна из негодных (женщин). Что же, доброе мы будем принимать от Бога, а худого не будем принимать?»
И снова поэт не ставит точку в том месте, где со всей очевидностью становится ясно – Бог выиграл спор с сатаной. И притом окончательно. Ибо для нового ужесточения условий спора остается только умертвить Иова, что делает дальнейшую дискуссию о его праведности бессмысленной. Но поэту как будто всё это не важно. Ему нужно сказать нечто бо́льшее. И он продолжает поэму.
Из разных мест Аравийского полуострова к Иову являются, прослышав о его положении, три друга – Элифаз, Билдад и
