Александр Прищепенко - ШЕЛЕСТ ГРАНАТЫ

Нанесение борных покрытий было чисто технологической задачей. Может, в ней и могли найтись научные аспекты, но – для специалиста по физике металлов, каковым я не являлся. Аспирантом намеревались «усилить» направление, досаждавшее немалым производственным браком, а какие проблемы возникнут у «усилителя» с получением ученой степени – начальство не волновало.

Перепалка на ученом совете была бурной. Основными аргументы Тугого и Затычкина касались наличия у соискателя опыта работы с газоразрядными счетчиками и того, что институт взял на себя обязательства, приняв в аспирантуру и утвердив соответствующую тему. Все это отвергалось заместителем директора, как несущественное, разговор шел на повышенных тонах и, наконец, Затычкин выкрикнул: «В таком случае, я не вижу для аспиранта иного выхода, кроме, как искать другое место работы!». Раздраженный заместитель директора грубовато приказал Затычкину «прекратить обструкцию», после чего тот выбежал из зала. Заместитель директора, взяв ручку, ласково произнес, обращаясь ко мне: «В ваших же интересах не слушать плохих советов и согласиться изменить тему диссертации, тогда я прямо сейчас подпишу служебную записку о доплатах». Чувствуя, что в этот момент решается многое, я дал отрицательный ответ.

Сказать «нет» было, конечно, легче, чем жить на грошовую стипендию, на это и рассчитывал заместитель директора, уверенный, что потребуется немного времени, чтобы сломать строптивца. Но если уж, ради зашиты диссертации пару лет назад оставлена работа в НИИАА где зарплата намного превышала сумму, которую составляли стипендия и полставки – стоило быть последовательным и потерпеть.

Началось изучение литературы, состоялись и несколько встреч в МВТУ с хорошими друзьями с кафедры боеприпасов: они начали воспроизводить у себя прибор для измерения дисперсности аэрозольных частиц. Также совместными усилиями была подобрана жидкость, дающая контрастное изображение на рентгеновских снимках, что позволило определить, с помощью рентгеновской киносъемки, динамику взрывного диспергирования. В свободное время я осматривал музей кафедры: образцы различных боеприпасов, начиная от снарядов Первой мировой войны и кончая американскими «ананасными» бомбами, которые выпускники МВТУ, работая во Вьетнаме, обезвреживали и не всегда законными путями переправляли, чтобы «оживить» наглядными пособиями обучение студентов.

Помощь друзьям не тяготила, по тревожила ситуация с собственной диссертацией, о чем как-то, за кружкой пива, зашел разговор с теми, с кем связывали почти шесть лет учебы в МИФИ. Один из них назвал мое упрямство недальновидным (было употреблено более сильное выражение, но это допустимо среди однокашников) и заявил, что, чем тема ближе к технологии, тем выше шансы успешной защиты. О «связи науки с производством» трещали газеты, выходили даже глуповатые фильмы о том, как ученый шел работать на завод, чтобы там «обогатить свои знания». На самом деле, если соискателю ученой степени утверждалась технологическая тема и он оказывался хорошим специалистом, то его начальство (занимавшее ведущие позиции и в ученых советах) во многих случаях препятствовало защите, понимая: кандидата наук вряд ли долго удержишь па производстве. Сразу после встречи казалось, что острога дискуссии объясняется выпитым пивом, но однокашник был настойчив и несколько раз звонил с просьбой посодействовать приему в аспирантуру для написания диссертации по борным покрытиям. Я предпринял все необходимое, предположив, что такое решение позволит достичь компромисса с начальством, но этого не произошло: однокашника спешно приняли в аспирантуру, обеспечили ему все доплаты, но в отношении меня замдиректора продолжал настаивать на смене темы. Ситуация сдвинулась с мертвой точки только в мае 1977 г., благодаря начальнику аспирантуры НИИВТ Д.И. Бородину. В годы войны он командовал разведкой воздушно-десантного полка. Однажды в 30-градусный мороз, разводящий караула капитан Бородин провалился в полынью, пробитую снарядом. Во вставшей колом шинели он все же завершил развод, но получил жесточайшее воспаление легких (кашель мучил его и четыре десятилетия спустя).

С самого начала открыто заявляя, что в моем случае была допущена несправедливость, он сумел выбрать нужный момент, пойти, вместе е Тугим, к директору и найти убедительные аргументы. Таких офицеров уважают солдаты, а начальников аспирантуры – аспиранты.

4.2. Дрейфовая трубка: электроны в ней не дрейфуют, да они и не нужны для производственных целей

Теперь можно было сосредоточиться и на своей работе. Основой газовых смесей в счетчиках нейтронов был уже упоминавшийся гелий-3 – редкий и дорогой изотоп. Чтобы измерить скорости заряженных частиц, необходимо было создать дрейфовую трубку. Я попросил своих научных руководителей обсудить детали того, что предстояло сделать. Последовала истерика Затычкина, который не забыл унижения на заседании ученого совета, но почему-то решил избрать аспиранта в качестве громоотвода, заявив: «Мне плюнули в лицо, приказав замолчать, и я не желаю больше иметь никакого отношения к этой работе!». Положение осложнялось тем, что из двух научных руководителей именно Затычкин имел большой опыт работы со счетчиками. Тугой удерживал от полного разрыва, старался утешить самолюбие Затычкина, предостерегал от колкостей и меня. Рваная рана обиды у Затычкина постепенно затягивалась, но все беседы традиционно начинались с заявлений о том, что за долгое время работы он накопил столько научных результатов, что их хватит для нескольких докторских диссертаций. Один из своих результатов он считал открытием – обнаруженным лично им законом природы – о чем старался как можно чаще упоминать на заседаниях комиссий и советов. «Открытие» касалось перезарядки ионов в смесях газов. Независимо от того, какие первичные ионы образовывались регистрируемой частицей, после нескольких столкновений этих ионов (то есть – практически сразу), к катоду дрейфовали ионы, образованные из атомов того газа, потенциал ионизации которого был самым низким среди компонент смеси (рис. 4.1). К такому выводу Затычкин пришел, измеряя длительности импульсов, регистрируемых счетчиками с различным газовым наполнением и используя расчетные (неточные, но дающие порядки величин) значения скоростей дрейфа…

Рис. 4.1. Перезарядка иона гелия-3 при столкновении с нейтралом аргона. Попавшие в счетчик нейтроны реагируют с гелием-3, которого в смеси – более 90%, но затем при столкновениях ионов с атомами аргона происходит их перезарядка на более легкоионизуе- мом аргоне. Избыток энергии уносится квантом света