Прямое действие. Мемуары городской партизанки - Энн Хэнсен
Наконец мы были готовы. Я должен был быть водителем для побега, а Гектор должен был совершить ограбление. Двумя неделями ранее мы угнали еще одну машину, которую собирались использовать в качестве первой машины для побега. Затем, через несколько кварталов, мы пересаживались на Пинто. Я стащила из магазина черный парик, который назывался «Долли Партон»: у него были такие же длинные волосы, как у Долли, но черные. Эта конкретная модель была представлена в трех цветах: обесцвеченный блонд, каштановый и черный. Мне показалось, что черный цвет кажется самым «естественным», хотя это неточное употребление этого слова. К сожалению, в отделе не было большого выбора, тем более что я был ограничен париками, которые можно было украсть в магазине.
Одеваясь, я поняла, как сильно нервничала. В предыдущие дни мне удавалось блокировать свои страхи, но теперь, когда до события оставалось всего несколько часов, я больше не мог хоронить их в своей повседневной рутине. У меня болел живот, и я знаю, что мои глаза были огромными. Неудивительно, что скудная доступная информация о совершении преступления всегда советует преступнику никогда никому не смотреть в глаза перед совершением деяния. Даже знакомый стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Все остальные в доме вышли из дома. Это был всего лишь Гектор, со своей спортивной сумкой в руках и в остальном выглядевший как студент университета.
Я улыбнулась ему, пытаясь выглядеть спокойной, но я уверена, что он мог прочитать страх на моем лице. Я знаю, что могла видеть это в его глазах. Не говоря ни слова, он сел за кухонный стол и натянул пару латексных перчаток. Вытащив из сумки пистолет, он отстегнул обойму и отполировал каждую из пуль, прежде чем вставить их в нее. Мы тщательно следили за тем, чтобы ни на чем не оставить отпечатков пальцев. Как только он зарядил свой пистолет и поставил его на предохранитель, он спросил, готов ли я.
«Настолько, насколько кто-либо может быть готов к чему-то подобному», – сказала я с ободряющей улыбкой.
Мы прошли несколько кварталов до того места, где держали «Пинто». Я надела «Долли» только после того, как мы оказывались в другой угнанной машине. По дороге к этой машине мы еще раз перебрали детали ограбления, напоминая друг другу о том, что мы, возможно, инстинктивно склонны делать, но не должны.
«Так что ты будешь делать, если парень откажется передать тебе деньги?» – спросил я.
«Скажу ему еще раз и предупрежу: «Я убью тебя, если ты этого не сделаешь», – сказал Гектор. Мы решили, что лучше не оставлять у нашей жертвы никаких сомнений в том, что мы настроены серьезно, в надежде, что он будет более сговорчивым.
– А что, если он все равно откажется? – повторила я.
«Тогда я скажу ему, чтобы он продолжал идти, и мы уберемся».
Мы решили, что лучше прервать ограбление, чем начинать какое-либо физическое столкновение или стрелять из пистолета, что только привлечет внимание других людей и тем самым увеличит риск быть пойманным.
«Так что ты будешь делать, если увидишь, как коп въезжает на парковку, пока я занимаюсь ограблением?» – спросил Гектор.
«Я просто остаюсь на месте, пока он не сделает что-то, что на сто процентов указывает на то, что он знает, что происходит ограбление». Мы оба понимали, как легко было бы слишком остро отреагировать на появление полицейского.
Мы продолжали это упражнение с вопросами и ответами, пока не дошли до другой угнанной машины. Я вылезла из «Пинто».
Скользнув на сиденье другой машины, я завел ее с помощью отвертки и поехал в сторону кинотеатра Cineplex. Тонкая пелена пота покрывала все мое тело, делая мои руки скользкими внутри латексных перчаток.
Когда я приблизился к Кинотеатру, мне пришлось свернуть на улицу на пути нашего бегства. Я пошел вниз по улице, где мы должны были оставить «Пинто». Гектор уже был там и ждал. Я припарковалась в квартале от него и наблюдала в зеркало бокового обзора, как он идет ко мне, выглядя как любой студент университета, размахивая своей спортивной сумкой. Не поворачивая головы, я огляделась в поисках людей и быстро натянула на голову черный парик. Он сел вместе со мной. Мы проехали шесть кварталов до кинотеатра Cineplex, который стоял в стороне от дороги, окруженный огромной парковкой. Мы припарковались недалеко от того места, где управляющий и один из его клерков всегда ходили пешком по пути в банк.
Даже в 11:30 вечера улица перед кинотеатром была оживленной из-за ресторанов, магазинов и жилых кварталов, окружающих его. Но для меня машины, проносящиеся по главной улице, останавливающиеся и трогающиеся с места на перекрестке, проносятся мимо бесшумным размытым пятном, не имеющим отношения к происходящим событиям.
Темнота ночи резко контрастировала с яркими огнями, освещавшими деятельность сотрудников, убиравших закусочную в вестибюле Cineplex. Внезапно вестибюль взорвался людьми, хлынувшими из трех кинозалов. Одновременно мое сердце забилось еще быстрее. С каждым изменением сценария этот момент приближался. Двери кинотеатра распахнулись, и оттуда высыпали толпы людей, смеющихся, разговаривающих, некоторые с грустным видом. Они разделились на пары, тройки и четверки и рассыпались веером по всей парковке, некоторые даже направлялись к нашей машине. Мы с Гектором съежились чуть ниже на своих сиденьях, пытаясь исчезнуть, стать невидимыми. Я наблюдала, как молодая пара неторопливо направилась к нам, держась за руки и целуя друг друга в щеку. Они подходили все ближе и ближе. Я мог бы поклясться, что они знали. Конечно, они должны задаться вопросом: почему мы там сидели? Мои черные пышные волосы были так явно фальшивы! Почему Гектор смотрел прямо перед собой, на дверь кинотеатра? Я был уверен, что они постучат в наше окно и спросят, что мы делаем. Они собирались позвонить в полицию, как только доберутся до телефонной будки.
После того, как молодая пара прошла мимо нас, я с подозрением наблюдал за ними в зеркало заднего вида, когда они садились в свою машину на несколько мест позади нас. Они уехали. Со всех сторон вокруг нас выезжали машины, заслоняя нам обзор кинотеатра. Когда каждая машина проезжала
