Покоряя Эверест - Мэллори Джордж

Практика же для ходьбы в гору в нормальных условиях прямо противоположна: в этом случае ритм сознательно навязывается ногам, а остальное тело заботится само о себе.

Во время различных экспедиций для нашей разведки я пришел к использованию двух разных методов синхронизации работы ног и легких. Как только возникла необходимость осознанного дыхания, у меня вошло в привычку намеренно вдыхать на одном шаге и выдыхать на следующем. Позже, на большей высоте или при более изнурительном расходе мышечной энергии, я вдыхал и выдыхал на каждом шагу, всякий раз синхронизируя начало подъема ноги с началом набора воздуха. В этом случае, когда мы продвигались к Лхакпа-Ла, я применил вариацию этого второго метода, добавив третий «такт»: после серии шагов (сорока, тридцати или двадцати, когда иссякали силы) я останавливался на минуту или около того, чтобы максимально интенсивно продышаться и накопить потенциальную энергию для следующего импульса подъемных усилий. Никогда прежде наши легкие не подвергались столь суровому испытанию. Нам повезло, что эти последние склоны не были еще круче. Было довольно трудно и утомительно предотвратить скольжение «ракеток», хотя без них мы вряд ли вообще смогли бы идти по такому снегу. Но, к счастью, последствия соскальзывания не были серьезными, и мы, почти ошалевшие от жары, слепящего света и банальной усталости, все же могли пробиваться дальше, не думая об опасностях. Иногда нас ободрял проблеск цели над нами – вид чистой снежной кромки в оправе скал – там, где откос выходил на перевал. Сам перевал почти все время был окутан знойным туманом, сливающимся со снегом в сплошную белизну, так что гладкие склоны, даже вблизи, где следовало ставить ногу, почти все время были неразличимы. Мы прошли значительное расстояние, и я был доволен нашим продвижением, когда идущий первым вдруг нарушил монотонность подъема. Он сделал неуверенный шаг вперед, опрокинулся и кубарем скатился вниз. На сей раз он оступился, внезапно ударившись ногой о крутой склон. Каким-то образом от физического состояния стабильного баланса он резко перешел к крайней усталости и превратился в человека, которого «ветром сдувает»[283], и эта мелкая неудача стоила ему равновесия. Но неприятный сюрприз придал ему сил остановить свое скольжение. Он с досадой снова поднялся на ноги, и, обменявшись смешками, отряд продолжил путь.

Немного дальше майор Морсхед, идущий последним в группе, одним кратким окликом сообщил нам, что сдается, молча отвязал веревку и остался на месте, не в силах идти дальше.

Наконец мы оказались на более ровной местности. Перевал по-прежнему был невидим, и мы не могли определить, как далеко впереди он от нас. Неожиданно мы оказались на краю расселины. Мы обходили ее стороной, гадая, не придется ли нам после всех наших трудов столкнуться с множеством подобных неприятностей. А затем, сделав еще несколько шагов, мы внезапно оказались у своей цели: мы достигли самого перевала.

Примерно двадцать минут спустя, когда мы сидели на снегу, пристально вглядываясь во все, что нас окружало, нас с Буллоком вдруг окликнули. Мгновение спустя к нам присоединился майор Морсхед, к большой радости всех троих.

Было около 1:15 пополудни, когда первые двое из нас взобрались на перевал Лхакпа-Ла. Облака, что раньше были лишь тонкой и периодически разрывавшейся завесой, дарящей нам проблески ясного вида, заметно сгустились за последний час, так что теперь у нас не было даже надежды на четкий обзор. Несмотря на ранний старт из высотного лагеря, в некотором смысле мы все равно опоздали. Выше нашего уровня мало что можно было рассмотреть. Склоны Эвереста слева от нас были видны только там, где упирались в ледник. Но на самом перевале мы не оказались внутри облака. Обращенные к югу скалы Чанцзе демонстрировали свой профиль, крутой и зубчатый, – впечатляющее зрелище, насколько мы могли разглядеть. Внизу, между этими скалами и Эверестом, мы видели широкую ледяную бухту, гладкую поверхность которой лишь изредка прорезали крупные расселины. Спуск к ней с того места, где мы находились, также был неплохо виден, и мы рассудили, что он совершенно прост и едва превышает 800 футов[284] [12]. С этого ракурса восточного хребта Чанцзе для нас будто не существовало. Судя по всему, отсюда мы видели только выступающие склоны, служащие его опорой. Под ними был узкий ледник (когда мы его пересекали, он стал казаться шире), прокладывающий свой курс немного на северо-запад. В месте, где он терял свой белоснежный покров, к нему присоединялся другой, более чистый ледник, круто спускающийся слева. Затем эти слившиеся ледники, видимо, изгибались вправо и, наконец, терялись из виду. Больше мы ничего не смогли рассмотреть. Склоны гор, которые должны были окружать ледник с севера, оставались полностью скрытыми от нас, и, несмотря на все, что мы видели, расположение выхода этого ледника все еще оставалось загадкой.

Юго-восточный хребет горы Эверест с высоты 6 096 м, долина Кхарта

Еще один важный вопрос остался нерешенным. Нам удалось разглядеть путь через верховье ледника к стене под перевалом Чанг-Ла. И этот путь был довольно легким. Но саму стену (без учета нескольких беглых взглядов сквозь частичные просветы) мы по-настоящему не видели. Мы предположили, что ее высота должна составлять 500 футов[285] или чуть больше. И она, вероятно, была крутой. Было невозможно заключить, достижим ли сам этот перевал. Тем не менее я придерживался своего мнения, сколь бы шатким ни было его основание. Я видел верхнюю часть перевала с обеих сторон и знал, что над ним ровные скалы, без зазубрин. Когда мы добавили к тем шансам, какие предлагала вся протяженность этой внушительной стены, возможности найти путь к перевалу по склонам Эвереста на юге или по склонам Чанцзе на севере, я понял, что нам хватало аргументов в нашу пользу. Я был готов, как говорят, «поставить свой последний доллар» на то, что мы найдем путь, и решил, что, прежде чем мы повернем домой в этом году, мы должны совершить восхождение с востока. Когда я думал о 4 000 футах[286] на другой стороне, о протяженности в сочетании с трудностями, о расстоянии, что гарантированно отрежет нас там от любой удобной базы, и обо всех ограничениях, что нас там ждут, то не мог найти ни одного обоснованного сомнения в том, что именно здесь, на востоке, кроются наши наилучшие шансы на успех.

Оставалось определить, какой из двух возможных маршрутов до верховья ледника между Лхакпа-Ла и Чанг-Ла нам выбрать. Если предположить, что Уилер прав, мы можем использовать старую базу у подножия ледника Ронгбук. Она находилась всего в одном, хотя и очень длинном, переходе от Чобу, а продвигаться дальше достаточно просто: нужно совершить два трудных марша и один – более легкий – к лагерю у подножия стены или, возможно, к самому перевалу. На востоке мы могли бы использовать в качестве передовой базы площадку в двух легких переходах от Кхарты. Я рассчитывал, что оттуда до перевала Чанг-Ла останутся один трудный день пути и два легких, при условии, что снег будет плотным. Аргументом против этого маршрута была потеря высоты при пересечении перевала Лхакпа-Ла. Но это можно компенсировать, разбив лагерь в удобном месте на скалах на высоте 20 000 футов[287]. Это был лучший вариант, чем все, что мы могли бы найти на аналогичной высоте с другой стороны. Пока плюсы и минусы были равномерно сбалансированы. Но было одно большое и, возможно, непреодолимое препятствие при продвижении из долины Ронгбук: там нам всегда не хватало запаса топлива. Там нет лесов – ни в Чобу, ни немного ниже. Несколько небольших кустов растут на маленьком участке у реки в часе пути выше. Но это крайне скудный запас, и, когда я подумал о более масштабной подготовке, которая нам теперь предстоит, стало ясно, что нам придется полагаться на гобар. Но это весьма экстравагантное топливо (в том смысле, что он дает меньше огня при том же весе, чем дрова), к тому же его еще и трудно достать в долине Ронгбук, так как там его и так мало, а монастырь в Чойлинге потребляет его в крупных объемах. С другой стороны, в долине Кхарта мы находились в краю изобилия. Гобар можно было найти повсюду; в двух шагах от нашего нынешнего Передового базового лагеря рос рододендрон, а чуть ниже – обильный можжевельник. С запасами продовольствия дела здесь также обстояли лучше: свежие овощи и яйца – роскошь, какой мы не видели на другой стороне, в Кхарте купить было легко, и даже овцы в этом регионе выгодно отличались от несравнимо более тощей ронгбукской породы. Копаясь в бедре недавно забитой овцы, мы даже обнаружили кусок жира.