Петр I - Василий Берг
Алексиус.
(Письмо написано самим царевичем и ничьей редакции не подвергалось).
По каким-то причинам, о которых достоверно ничего не известно, Алексей относился к своему первому учителю неприязненно и уже во взрослом возрасте избивал его палкой и даже грозился убить. (Так, во всяком случае, показывал на дознании 1717 года сам Вяземский).
Будучи недовольным собственным образованием, Петр хотел для сына и единственного наследника[137] лучшей доли. Алексею предстояло учиться за границей. Разумеется, Петр рассчитывал убить одним выстрелом двух зайцев: дать сыну хорошее образование и, заодно, познакомить его с европейской жизнью. Местом учебы был избран Дрезден, куда царевич должен был отправиться по достижении двенадцатилетнего возраста. Однако начавшаяся Северная война вынудила Петра изменить свои планы – успешные действия шведов грозили отрезать Россию от Западной Европы, да и возможность пленения наследника престола нельзя было сбрасывать со счетов. Под руку подвернулся барон Генрих фон Гюйссен, изучавший право в нескольких европейских университетах. В 1702 году его пригласили в Россию, выражаясь по-современному, для формирования позитивного имиджа Российского государства в европейских средствах массовой информации, а заодно определили в учителя к царевичу. Петр хотел сделать Гюйссена наставником, то есть главным воспитателем царевича, но барон отказался от столь высокой чести и заявил, что готов быть ассистентом князя Меншикова, который и стал наставником Алексея. Почему Гюйссен не захотел примерить на себя роль наставника? Педагогический опыт у него имелся – будучи гофмейстером[138] у первого министра Пруссии барона Эбергарда фон Данкельмана, Гюйссен занимался воспитанием сыновей своего патрона. Дело в том, что должность наставника была слишком обременительной, особенно для иностранца, плохо знакомого с российскими реалиями. Наставник ведал не только учебным процессом, но и всем бытом царевича, вел его финансовые дела, следил за поведением, отбирал людей, с которым воспитаннику разрешалось общаться и т. п. Но главная опасность заключалась в том, что наставник нес личную ответственность перед грозным царем, человеком весьма крутого нрава, который хорошо владел не только плотницким топором, но и орудием палача.
С середины 1703 и до начала 1705 года Гюйссен занимался обучением царевича по собственноручно составленному плану, который предусматривал совершенствование в родном языке, изучение французского, а также арифметики, геометрии, географии, истории и азов управления государством. Приобщали царевича и к военному делу. Еще до появления Гюйссена он участвовал в качестве солдата бомбардирской роты в штурме Ниеншанца, а в 1704 году вместе с бароном провел некоторое время под Нарвой.
В 1705 году Гюйссен отбыл за границу. Поручений у него было несколько, но интересным для нас является только одно – подбор невесты наследнику русского престола. Петр не собирался женить сына на какой-нибудь родовитой боярской дочери. Во-первых, он не выносил «боярщины» и ее закоснелых традиций, а во-вторых, намеревался установить родственные отношения с правящими европейскими домами.
«Товар хорош, да жаль купец неказист», – говорят в народе. В целом Алексей был стоящим женихом: наследник престола, не крив и не хром, лицом бел, речами складен, только вот авторитет России на тот момент был невысок, и матримональные ожидания приходилось соразмерять с этим обстоятельством. Поиски подходящей кандидатуры растянулись на два года, пока вниманию Петра не была предложена принцесса Бланкенбургская Шарлотта Кристина София, третья дочь герцога Людвига Рудольфа Брауншвейг-Вольфенбюттельского и его супруги Кристины Луизы Эттингенской.
Современному читателю все эти фамилии ни о чем не говорят, так что придется дать пояснения. Графство Бланкенбург было частью герцогства Брауншвейг-Вольфенбюттельского, находившегося в юго-восточной части нынешней германской федеральной земли Нижняя Саксония. Род Эттингенов владел баварским городом Эттинген-ин-Байерн и окрестными землями. Проще говоря, больших земельных приобретений даже в самой радужной перспективе этот брак не сулил, но зато Брауншвейг-Вольфенбюттельский дом являлся ветвью второй династии Вельфов, берущей свое начало от середины XI века, а старшая сестра Шарлотты Елизавета была замужем за императором Священной Римской империи Карлом VI. С шести лет Шарлотта воспитывалась при дворе дорогого союзника Фридриха Августа, жена которого Кристиана Эбергардина Бранденбург-Байрейтская приходилась ей дальней родственницей. Можно ли было желать для сына лучшей супруги? Желать-то можно, но заполучить – сложно.
Следует отметить, что Шарлотта не была красавицей. В Саратовском государственном художественном музее имени Радищева хранится ее портрет работы неизвестного художника, написанный, как принято считать, незадолго до свадьбы. Художник, конечно же, старался изо всех сил добавить Шарлотте привлекательности, но полностью отступить от натуры он не мог. Современники писали, что Шарлотта отличалась сильной худобой, что по тем временам считалось несимпатичным, да вдобавок лицо ее было изрыто оспинами. Но, так или иначе, в 1707 году дело сладили, и тринадцатилетняя принцесса стала невестой семнадцатилетнего принца.
С отъездом Гюйссена обучение Алексея прервалось или, если говорить точнее, перешло в практическую плоскость – с 1707 года Петр начал давать сыну несложные поручения, первым из которых стала командировка в Смоленск для заготовки провианта с фуражом и набора рекрутов. Следующим поручением была подготовка Москвы к вероятной шведской осаде. Разумеется, царевич получил от отца четкие инструкции:
1. Фортецию Московскую надлежит, где не сомкнута, сомкнуть, буде не успеют совсем, хотя бруствером и палисадами; понеже сие время опаснейшее от всего года.
2. Гарнизон исправить, тако ж и конных, понеже настоящее время сего зело требует.
3. Всем здешним жителям сказать, чтоб в нужной случай готовы были все и с людьми, как уже Указ дан под казнию.
4. Надлежит три дня в неделе съезжаться, хотя и нужных дел нет, в Канцелярию[139] вверх, и все дела, которые определяет, подписывать своими руками.
5. Зело б изрядно, чтоб, кроме гарнизона несколько полков пехотных сделать и обучать для всякого нужного дела, также и недорослей, и которые приготовя, сыскать человек триста или пятьсот, и обучать оных для того, чтоб из оных впредь выбирать в офицеры.
На подлинном подписано рукою Царя: «По сему чинить конечно неотложно.
Руководство царевича было лишь номинальным, поскольку он не был сведущ ни в фортификационных, ни в иных делах, которыми реально руководили другие люди. Алексей получал отцовские приказания, передавал их по инстанциям и докладывал об исполнении. Точно такой же «синекурой» оказалось руководство подавлением Булавинского бунта. Петр просто сталкивал сына с различными сторонами деятельности правителя – пускай смотрит да набирается опыта.
С 1708 года возобновилась учеба. «Сын твой начал учиться немецкого языка чтением истории, – докладывал царю 14 января Никифор Вяземский, – писать и атласа росказанием, в котором владении знаменитые есть города и реки, и больше твердил в склонениях, которого рода и падежа. И учитель говорит: недели две будет твердить одного немецкого языка, чтоб склонениям в твердость было, и
