170 дней. Дневник мамы, потерявшей ребенка - Сойка Светлая
Вдруг на меня «свалилось» осознание — «это все правда!.. это действительно произошло!»… Но к таким осознаниям я почти привыкла. Только на какие-то минуты удавалось отвлечься на работу. Но и работа перестала меня увлекать как раньше. Я слышала в своей голове все чаще вопрос: «Зачем это все?…»
Так и случилось снова. Но обычно мне нужно было поплакать, поговорить с Соней, и через какое-то время мне становилось легче. Но не в этот раз. Я почувствовала, что не могу дышать. Я встала и стала ходить по квартире — из одной комнаты в другую. И в голове было одно и то же: «Я не смогу! Я не смогу! Я не смогу! Это все бессмысленно! Все бессмысленно! Я просто не могу!»
И вдруг я обнаружила себя, стоящей у окна, на кухне. Я стояла и смотрела в него, пытаясь понять, что мне делать дальше. Я подошла к нему, и представила как тут, так же как я сейчас, стояла Соня… Как смело она открыла его и без единого сожаления и сомнения, без единого звука, сделала шаг на пути к своей вечной свободе. От страха, боли, чувства вины…
И я открыла окно. И посмотрела вниз: «Вот там она лежала. Вот там ее увидел Саша… «Лежала как ангел» — вспомнила я слова Саши, «так безмятежно, так спокойно…»
Я наклонилась вниз… но в следующий момент я испугалась и поняла, что я себя почти не контролирую и мне нужна помощь… Через минуту в квартиру практически вбежал Саша… оказывается он писал и звонил, а я не слышала. С тех пор Саша закрывает жалюзи на кухне каждый вечер. Мне все ещё трудно смотреть в это темное окно.
На следующий день, когда мы приехали в больницу на госпитализацию по поводу операции на моем колене, Сашу не хотела впускать медицинская сестра. Она не знала, что мы заранее договорились с врачом о том, что Саша будет со мной постоянно в больнице. С утра до позднего вечера. Для этого Саша так же как и я, сделал ПЦР- тест на ковид.
— Не положено!
— Но как же Часы посещения? Ведь родные навещают пациентов?..
— Из-за ковида не пускаем даже родных к больным в палату!
— Ну вот же, поэтому и ПЦР-тесты сделаны! И я и муж сделали эти тесты.
— С чего это Вашему мужу разрешили быть с вами в палате? Не может этого быть!
Я посмотрела на эту женщину. Безразличную женщину с пустыми глазами.
Я смотрела на нее, а она кажется, смотрела на меня. Но она не видела ничего. Она как будто смотрела сквозь меня. Как будто меня просто нет… Пустота.
Я почувствовала, как внутри меня снова появилась эта холодная темная обреченность: «Я не смогу… не смогу… я не смогу…» Но в следующий момент, внутри меня яркой вспышкой гнев! Тот самый, что спасал меня не раз, тот, что не давал опускать руки:
— С того, что у меня 3 недели назад погиб ребёнок и у меня навязчивые суицидальные мысли! — неожиданно для самой себя выпалила я…
— Я про это ничего не знаю. Не положено! — без тени сомнений и сочувствия продолжила сестра.
— Мы договорились заранее с врачом. Он разрешил!
— Договаривайтесь с заведующей. Я не пущу!
— Хорошо. Я отказываюсь от госпитализации. Саша, поедем домой.
Саша все это время был в растерянности. Он не ожидал, что женщина напротив может быть такой безразличной и даже жестокой. Он не ожидал, что я скажу вот так прямо о причине, по которой его присутствие рядом со мной так необходимо. Он не ожидал, что я развернусь и буду готова уйти. Я хотела встать и уйти, но тут уже вмешался Саша:
— Позовите, пожалуйста, заведующую.
И тут я почувствовала, что снова надвигается это странное темное состояние — то ли паники, то ли беспричинного страха. Я не могла больше сдерживать это. Я начала плакать прямо там, сидя напротив окна администратора-распределителя в приемном отделении.
Пришла заведующая и Саша все ей объяснил. Она сразу разрешила ему пройти со мной и быть вместе в палате. «Что мы, звери какие, так издеваться над людьми?…» — сказала она и была очень заботлива и помогла провести приём на госпитализацию, поддерживая меня под руку, практически проследовав вместе со мной в каждый кабинет.
Чуть позже ко мне даже пришёл психиатр. Он задал мне несколько вопросов и выписал рецепт на антидепрессант, на целый год вперёд. Обычно такие рецепты фармацевты сразу забирают, когда ты покупаешь препарат. Но этот рецепт имел статус «вечный». Отъему он не подлежал.
Так мы стали жить с Сашей в больнице. Он приезжал обычно днем и оставался со мной до позднего вечера. Первый раз я стала оставаться одна на ночь в больнице. И постепенно я привыкла, и уже не боялась.
Вернувшись после операции домой через несколько дней, я стала оставаться дома одна на более долгий срок. Мы даже стали снова спать в разных комнатах, потому что иначе я просто не спала почти всю ночь. И страх стал постепенно отпускать меня.
И только раз в месяц, в ночь со 2-го на 3-е число каждого месяца я снова чувствую его. Сегодня я как будто «услышала» в своём сознании:
«Если бы вы могли хотя бы на мгновение представить, как прекрасно, как безмятежно здесь! Вы бы не грустили так и не жалели бы умерших, а сами хотели бы быть частью этого света. Здесь безграничная любовь, радость и счастье. Никаких страхов, боли, ненависти, ничего, что делает жизнь на Земле такой тяжелой.»
Эта мысль действительно успокаивает меня. Я хочу думать и верить, что Соня счастлива сейчас. Что ее душа дома, и ей радостно и спокойно.
А мы пока здесь, на Земле… Ошибаемся, нам больно, мы страдаем, грустим и плачем. Мы сожалеем о том, что было сделано или наоборот, не сделано. О том, что было сказано или наоборот, чего не сказали, а так хотели, но уже поздно…
Время. Бесценный и жестокий дар всем живущим на Земле душам в телах смертных людей. Нельзя пожить в черновике, а потом исправить, переписать все «на бело». Ошибки неизбежны. Ошибаемся — страдаем… Исправляем… Снова ошибаемся и снова страдаем.
Страдания и поражения нужны нам, чтобы заслужить свою свободу. Когда мы научимся всему, что нужно, мы сможем быть свободны
