Владимир Винокур - Смех без причины

– Как вы относитесь к тому, что у нас сейчас стал такой ужасный юмор?

И я ответил, что не бывает ужасного юмора. Есть зритель, который этот юмор потребляет. Есть юмор Задорнова, есть юмор Жванецкого, и это разные сорта юмора. Каждый веселит своего зрителя, и это нормально. Володя на пике популярности был, и он своему зрителю остался верен. Но я никогда не забуду, как Винокур потрясающе играл драматические сцены…

Это видели всего несколько человек. Гриша, выходя курить, просто с ума сходил, как же Володя репетирует! Такая органика! Высочайший пилотаж! Он брал и сразу делал. У нас ни у кого это не получалось.

Очень обидно, что публика не знает такого Винокура – Артиста высочайшего диапазона. Иметь возможность общаться с ним близко, видеть его в кругу друзей – это счастье. Никто не сможет с ним сравниться. Его юмор на каких-то полутонах, на особенностях восприятия, без реприз.

В последние десять лет я таким счастьем имею возможность наслаждаться, но мне не хватает общения с ним.

Я слышал много разных разговоров за спиной у Володи, но это несчастные люди, не понимающие толком, зачем вообще они это произносят. Так, чтобы сотрясти воздух.

У любого популярного артиста есть недоброжелатели, у Винокура в меньшей степени. Профессия у нас публичная, а раз уж ты выставил себя на всеобщее обозрение, будь добр, получи и любовь зрителя, и зависть, и пакости от желтой прессы. Но если человек крепко стоит на ногах и у него нормальная психика, то это никак не влияет.

Наш Натаныч умеет ответить, умеет поставить на место кого угодно. Но не об этом должен беспокоиться артист, он должен волноваться перед выходом на сцену.

Это неправда, когда говорят, что артисты перестают со временем переживать, просто опытный, настоящий артист может справиться с этим волнением. Но волнение всегда есть, потому что каждый раз нужно доказывать, что ты настоящий артист. Стать знаменитым несложно, особенно в наше время, и мы видим тому множество примеров, а вот удержаться на этом пике народной любви – это уже фокус. И Володе этот фокус удался.

Таких любимых артистов у страны больше не будет. Винокур – это целая галактика, и все, кто имеет счастье попасть в сферу его планетарности, остаются с ним на всю жизнь.

Глава 10

Геннадий Хазанов

Первая наша встреча с Винокуром состоялась в 1975 году. Кремлевский Дворец съездов, тринадцатое июня. Был концерт, посвященный избранию Леонида Ильича Брежнева депутатом Верховного Совета. И было очень помпезное сценическое представление после официальной части.

Тогда, видимо, существовала такая прописанная процедура, где мог находиться глава государства: на каких-то торжественных мероприятиях, посвященных Великой Октябрьской революции или Дню Победы, члены правительства всегда сидели в ложе, а когда были выборы в Верховный Совет – все находились в зрительном зале. Видимо, считали, что это приближает человека к народу.

И я помню, что за кулисами около микрофона сидел молодой человек, один из дикторов концерта. Поскольку концерт этот ставился Георгием Павловичем Ансимовым, в то время руководившим Театром оперетты, видимо, Володя уже был артистом этого театра и ему поручили выступить в роли ведущего. Но за кулисами.

Я не помню Володю по концертам в концертном зале «Россия» в составе ансамбля Московского военного округа, хотя думаю, что пересекаться мы могли уже там. Лишь позже, осенью 1976-го, на Байконуре ансамбль «Самоцветы» находился на гастролях, и я был тоже там. Тогда мы с Володей подружились.

Он мне сразу показался очень одаренным человеком. Природа наградила его феноменальным обаянием и природной мягкостью исполнения номеров.

Хотя Володя уже тогда имел очень мощный энергетический потенциал. И дальше на моих глазах он стал подниматься по карьерной лестнице: в 1977 году на Всероссийском конкурсе артистов эстрады очень хорошо выступил, стал лауреатом, и дальше его карьера пошла по восходящей.

Если говорить о близких друзьях, для Володи Винокура это, конечно, Лева Лещенко. Они были очень долгие годы просто не разлей вода. Мне всегда был очень симпатичен Володя, я считал, что он в этой когорте молодых артистов на тот момент самый перспективный.

Я к тому времени был уже довольно известный артист, у нас были очень хорошие отношения, учитывая сложность существования актеров в моножанре, когда именно это формирует характер в режиме эгоцентриста. Театральный артист – это человек из коллектива.

И тем не менее, несмотря на это, он очень остроумный, компанейский парень. И очень внимательный человек. Хорошо воспитан родителями, а это уже уходящая натура. Да и отношение к профессии у него особенное, трепетное. Вообще он – счастливый человек, потому что любит жизнь! И наделен редким даром получать от жизни удовольствие. В этом смысле я всегда на него смотрел с завистью, он воспринимает жизнь в полном объеме.

И при его очень честном отношении к труду его нельзя назвать трудоголиком. Я считаю, что трудоголизм – это заболевание, и я, например, на все сто процентов этому заболеванию подвержен и отдаю себе в этом отчет. Но я просто так живу, так дышу, а Володя дышит по-другому. Его легкие больше открыты жизни.

Мне с Володей общаться очень легко: в нем нет чванства, нет высокомерия, есть самоирония – это редкое качество! Его стороной обошло ужасающее заболевание под названием «звездизм». Хотя от той любви, которую ему подарил зритель, мог бы тяжело заболеть.

В нем есть талант драматического актера. Я несколько раз пытался совратить его, но он соскакивал с наживки. Считаю, что он неправильно делал, потому что убежден: у этого человека отличный потенциал! И был, и есть.

Навязывать карьеру драматического актера невозможно, хотя я Володе предлагал попробовать себя в этой роли. Думаю, как человек умный, он предполагал, что подобное раздвоение может привести к печальному результату. И к потере зрителя, и к размыванию собственной профессии. Я пошел на этот риск, потому что просто по-другому не мог жить, просто в определенный момент столкнулся с тем, что больше не могу отвечать зрителю на его требования.

Считаю, что Володька боится рисковать, но осуждать не могу. То, что он в этом смысле менее рисковый, чем я, это точно совершенно. Он добрый, он щедрый. Я не знаю, что бы его могло дискредитировать. Все мы живые люди, и, наверное, у каждого есть свои слабости, но какие-то вещи с годами становятся такими неважными, мелкими. Чем старше мы становимся, тем лучше понимаем, что нас осталось совсем мало. И конечно, этот не очень здоровый мир, который живет в сценическом квадрате, он деформирует души.