Лиля Брик - Пристрастные рассказы
Когда на его просьбу сделать что-нибудь немедленно получал ответ: сделаю завтра, — он говорил раздраженно:
Лет через двести? Черта в ступе!Разве я Мафусаил?
(«Потомки»)Если в трамвае кто-нибудь толкал его, он сообщал во всеуслышание:
Кто-то справа осчастливил —Робко сел мне на плечо.
(«На галерке»)В разговоре с невеждой об искусстве:
«Эти вазы, милый Филя,Ионического стиля!»
(«Стилисты»)Или:
Сей факт с сияющим лицомВношу как ценный вклад в науку.
(«Кумысные вирши»)О чьем-нибудь бойком ответе:
Но язвительный СысойДрыгнул пяткою босой.
(«Консерватизм»)Помню:
Рыдали раки горько и беззвучно.И зайцы терли лапами глаза.
(«Несправедливость»)Ли-ли! В ушах поют весь деньВосторженные скрипки.
(«Настроение»)«Мой оклад полсотни в месяц,Ваш оклад полсотни в месяц, —На сто в месяц в ПетербургеМожно очень мило жить…»
(«Страшная история»)Рассказывая о каком-нибудь происшествии:
Сбежались. Я тоже сбежался.Кричали. Я тоже кричал.
(«Культурная работа»)Многому научил Саша Черный Маяковского-сатирика.
Часто читал некоторые стихи сатириконских поэтов:
Звуки плыли, таяли.Колыхалась талия…Ты шептала: «Та я ли?»Повторяла: «Та ли я?!»Не сказал ни слова я,Лишь качал гитарою…Не соврать же: новая,Коли стала старою!
(Козьма Прутков, «Та-ли?!»)С выражением декламировал «Бунт в Ватикане» («Взбунтовалися кастраты…») Ал. Конст. Толстого, которого очень любил.
Размусоленную эротику он не выносил совершенно и никогда ничего не хотел читать и не писал в этом роде.
Когда кто-нибудь из поэтов предлагал Маяковскому: «Я вам прочту», он иногда отвечал: «Не про чту, а про что!»
Маяковский часто декламировал чужие стихи на улице, на ходу. В 1915–1916 году это были главным образом те стихи, которые он и Бурлюк называли «дикие песни нашей родины». Эти стихи мы пели хором и шагали под них, как под марш.
Стихи Бурлюка (на мотив «Многи лета, многи лета, православный русский царь»):
Аб-кусают зве-ри мякоть.Ночь центральных проведи…
(«Призыв»)На тот же мотив:
Он любил ужасно мух,У которых жирный зад,И об этом часто вслуухПел с друзьями наугад.
На тот же мотив:
Заколите всех теляат —Аппетиты утолят.
Стихотворение Бурлюка (по Рембо) «Утверждение бодрости» скандировали без мотива. «Животе» произносилось — «жьивоте», в подражание Бурлюку:
Каждый молод, молод, молод,В жьивоте чертовский голод,Так идите же за мной…За моей спиной.Я бросаю гордый клич,Этот краткий спич!Будем кушать камни, травы,Сладость, горечь и отравы,Будем лопать пустоту,Глубину и высоту.Птиц, зверей, чудовищ, рыб,Ветер, глины, соль и зыбь!Каждый молод, молод, молод,В жьивоте чертовский голод.Все, что встретим на пути,Может в пищу нам идти.
Ахматову пели на мотив «Ехал на ярмарку ухарь-купец»:
Слава тебе, безысходная боль!Умер вчера-а сероглазый король.
(«Сероглазый король»)Беленсона из «Стрельца» — на неотчетливый, но всегда тот же самый мотив:
О, голубые панталоныСо столькими оборками.Уста кокотки удивленной,Ка-за-вши-еся горь-ки-ми………………………………………Дразнили голым, голубея,Неслись, играя, к раю мы…Небес небывших Ниобея,Вы мной вас-па-ми-на-е-мы.
(«Голубые панталоны»)Сашу Черного — на мотив «Многи лета»:
Губернатор едет к тете,Нежны кремовые брюки.Пристяжная на отлетеВытанцовывает штуки.
(«Бульвары»)Иногда мы гуляли под «Совершенно веселую песню» Саши Черного. Эта невеселая «Полька» пелась на музыку Евреинова. Он часто исполнял ее в «Привале комедиантов», сам себе аккомпанируя:
Левой, правой, кучерявый,Что ты ерзаешь, как черт?Угощение на славу,Музыканты — первый сорт.
Вот смотри:Раз, два, три,Прыгай, дрыгай до зари.……………………………Все мы люди-человеки…Будем польку танцевать.Даже нищие-калекиНе желают умирать.……………………А покаХа-ха-хаНе хватайся за бока!
А покаХа-ха-хаТарарарарарара.
(вместо — «не толкайся под бока»).
Кроме «диких песен нашей родины», помню такие песни. На преунылый мотив — слова Саши Черного:
Гессен сидел с Милюковым в печаали.Оба курили и оба молчали.
Гессен спросил его кротко, как Авель:«Есть ли у нас конституция, Павел?»…………………………….Долго сидели в партийной печаали,Оба курили и оба молчали.
(«Невольное признание»)С тоской, когда гости выкуривали все папиросы:
Они сорвали по цветку,И сад был весь опустошен.
(А. Плещеев, «Был у Христа-младенца сад…»)На неопределенный, но всегда один и тот же мотив (если Маяковскому загораживали свет, когда он рисовал, или просто становились перед самым его носом):
Мадам, отодвиньтесь немножко!Подвиньте ваш грузный баркас.Вы задом заставили солнце, —а солнце прекраснее вас…
(Саша Черный, «Из „шмецких“ воспоминаний»)Часто спрашивал заинтересованно и недоуменно:
Отчего на свете столько злаИ какого вкуса жабье мясо?
(Саша Черный, «Квартирантка»)Популярна была и с чувством пелась и долго продержалась песня:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
