Никита Михалков - Публичное одиночество

Именно эти «пионеры» заложили основы для разношерстных и беспородных элитных групп 1990-х годов, для многих членов которых «откат» стал нормой жизни, способом существования.

Небольшому числу «из новых, деловых людей», в основном связанных с ТЭКом и использовавших нефтяную и газовую «иглу», удалось взлететь до вершин олигархической элиты, которая все последнее время жила «под собою не чуя страны». Некоторые из этих бизнесменов посчитали себя вершителями народных судеб и «большими политиками».

Были и такие, кто сумел подняться в элитный слой не столько на волне власти и собственности, – люди в буквальном смысле, как эльфы, «вспорхнули» в элитный слой через эфир свободы слова.

Эти профессиональные демагоги, борцы за демократию, выбросившие или сжегшие свои партийные билеты, говорящие правильные слова «о попранных правах простого человека», всегда были далеко не простыми людьми. Эта «интеллигентствующая элита» пожизненно закрепила за собой право представлять (чаще всего за пределами родины) интересы «гражданского общества», того общества, которого в настоящем смысле слова в России никогда не было и нет…

Такова, на мой взгляд, далеко не радостная картина состояния современных российских элит. К таким элитам у нормального государства (неважно какого – демократического или монархического) должно быть, на мой взгляд, негативное отношение…

Есть ли выход из этой ситуации?

Думаю – да.

В российском государственном организме (и это получило закрепление в Конституции России) при всех его наследственных болезнях потенциально сохранен здоровый орган государственной власти.

И в принципе может возникнуть новая государственная элита, которая может и должна взять на себя задачу демонтировать «рынок власти» и обеспечить санацию российского общественно-государственного целого.

Я имею в виду современную форму верховной власти в России – президентскую власть.

Эта власть по Конституции Российской Федерации не входит в состав трех высших разделенных властей (законодательной, исполнительной и судебной), во многом коррумпированных и «взаимоповязанных».

Президентская власть является самостоятельной, ответственной, гарантирующей, преображающей, реальной «четвертой» властью, способной объединить и гармонизировать усилия государства, гражданского общества и личности в русле глобальных общенациональных задач в XXI веке.

Этот тип верховной власти и тип возникающей вокруг этой власти, истинной общественно-государственной элиты, на мой взгляд, всегда был наиболее близок сознанию русского человека.

Я считаю, что новая президентская элита на сегодняшний день – единственная элитная группа, которая может, во-первых, реально действовать в русле государственных интересов, а во-вторых, реально формировать, регулировать, координировать и гармонизировать структуру и состав других российских элитных групп разных уровней в общенациональных интересах и в направлении, необходимом для духовного и материального развития страны, народа и человека.

Главными целями для президентской элитной группы, на мой взгляд, могут стать: построение в России нового гарантийного государства и цивилизованного рынка; выработка у граждан развитого правосознания; разработка и реализация устойчивой и предсказуемой внутренней и внешней политики страны.

Все это должно осуществляться в едином русле общенациональной политики России, складывающейся из консолидированной политики сильного государства и развитого гражданского общества. (VII, 2)

ЭМИГРАЦИЯ

(1991)

Эмиграция была разная – была духовная, была вынужденная, потом джинсово-колбасная.

Я понимаю человека, доведенного до отчаяния невозможностью жить нормально. Нет, скажем, более несчастной перспективы, чем быть стариком-пенсионером в СССР. Нет и никогда не было у него ни социальной защищенности, ни уважения…

Если я почувствую, что моим детям угрожает опасность, неужели я буду думать о патриотизме? Уж их-то я отправлю за границу. Это продолжение рода, естественный инстинкт…

Поэтому кого я могу осуждать: не суди других, и сам не судим будешь. (II, 21)

ЭНЕРГИЯ

(2002)

Я хотел бы сказать об энергии…

Энергия абсолютно осязаема. Ведь энергия, темперамент не имеют никакого отношения к громкости. К примеру, артист орет, у него аж глаза из орбит вылезают, а ничего не происходит. Зритель смотрит на него: ну и что?.. Орет и орет… Наверное, артисту самому кажется: какой у меня темперамент! А все пусто, мимо. Зато энергия личности, энергия роли и энергия атмосферы могут влиять даже на пленку. Я был свидетелем одной вполне мистической истории, о которой расскажу чуть позже.

Энергия – это концентрация. Михаил Чехов описывает, как Вахтангов был в театре Михоэлса и смотрел спектакль (не помню какой) на идиш и не понимал ни одного слова. Но, посмотрев спектакль от начала до конца, он забыл о том, что играли на другом языке. Потому что существует влияние на зрителей помимо слов…

И это потрясающе!

Михаил Чехов пишет, что слово – это некая иллюстрация к энергетическому желанию человека, его произносящего. Потому что, прежде чем сказать «я тебе не верю», или «я тебя люблю», или «ты – подлец», человек пропускает все через кончики пальцев, через икры, бедра, желудок, грудную клетку, шею, кадык, и когда это уже выливается в слово, оно может быть и не сказано, и действительно четыре страницы текста может заменить один поворот головы, один взгляд. Но, конечно, если он энергетически собран и в нем есть движение и безбоязненность паузы (ибо пауза – это не дыра, а нагнетание энергии), только такая пауза становится тем гигантским оружием, каким умели владеть и Станиславский, и Михаил Чехов. Так же, как умели они управлять зрителем через энергетическую концентрацию актеров.

В театре, если во время спектакля набирается пятнадцать – двадцать минут совпадения реального времени на сцене с реальным временем в зрительном зале, это уже настоящее чудо, когда никто из зрителей не слышит звука упавшего номерка. Его может слышать актер. Но здесь уже то самое гениальное актерское раздвоение, о котором говорил Чехов, когда приводил слова Шаляпина: «Я не плачу в своих ролях, я оплакиваю моего героя, то есть я могу и плакать и в то же время наблюдать за собой – не любоваться, а контролировать себя». Контроль – это не ложь, не наигрыш, а профессиональная возможность самосозерцания. Создание энергетического облака вокруг себя, которое влияет на восприятие зрителя, не означает, что актер, сомнамбулически выкатив глаза, тоже, как и зритель, ничего не видит и не слышит. При самоконтроле внутри актер свободен. В такой ситуации режиссер за камерой может тихо сказать актеру: «Снимай штаны». И он начнет их снимать и даже не спросит: «Ты что, обалдел, что ли?», потому что он создал вокруг себя это энергетическое облако, а внутри его он свободен и делает, что хочет. Вместе с ним актер приближается к зрителю и удаляется от него, заставляет следить за собой помимо воли.