В Михельсон - Воздушный мост

Таиров держал в памяти сведения о том, где, сколько и какого скота осталось. В самом зажиточном Мошенском районе - чуть больше 10 тысяч голов крупного рогатого скота - вдвое меньше, чем до войны. Такая же картина была с овцами, свиньями и прочей живностью.

Прав был Штыков. Видимо, ставку придется сделать на личные запасы колхозников, рабочих и служащих, МТС, лесозаводов. Для этого надо хорошо поработать с населением. В том же Мошенском районе по деревням и хуторам живут крестьяне с крепкими хозяйствами, за свое держатся по старинке. Такие не сразу поймут и отдадут. Да и одно дело сдать мясо по поставкам, и совсем другое - пусть за оплату, но добровольно. Для крестьянина оторвать от себя корову, овцу, поросенка и отдать государству пусть даже в долг, в обмен на квитанцию, которую когда-то еще оплатят, - дело нелегкое, особенно в военное время, размышлял Таиров. К тому же семьи остались без хозяев, почти все мужчины на фронте. А семьи все больше многодетные. И весь расчет сейчас у колхозников на приусадебные участки да на свою скотину. Но если как следует доверительно рассказать людям, в какую беду попал Ленинград, они ничего не пожалеют - в этом он был уверен.

Так что придется в эти дни решать сложнейшую задачу. А между тем после ноябрьского постановления ГКО парк транспортных самолетов, курсирующих по воздушному мосту, вырос чуть ли не вдвое. Теперь на воздушных трассах работали кроме эскадрилий, базирующихся в Хвойной, и все остальные эскадрильи Московской авиагруппы. За два рейса, то есть в течение одних суток, ПС-84 перебрасывали по воздуху в Ленинград до 200 тонн продуктов. Пусть на долю колхозников придется поставка даже половины, но, "чтобы перебиться две недели", надо привезти за это время на аэродром в общей сложности 1,5 тысячи тонн продуктов. Только тогда Таиров сможет доложить, что задание выполнено.

...Таиров взглянул на часы. Восемь утра. А кругом непроглядная темень. Вдали замаячили огоньки. Позади осталась последняя деревня перед Хвойной Остахново. Здесь остановились, немного передохнули, залили водой радиатор. В воздух со стороны Хвойнинского аэродрома взвилась зеленая ракета - одна, другая. Послышался гул самолетных моторов.

Еще полчаса езды по ухабистой тряской дороге, и "эмка" остановилась у двухэтажного бревенчатого домика Хвойнинского райкома партии. Из окон кабинета первого секретаря райкома слегка пробивался свет. Должно быть, Зверев на месте. А может, и не уходил из райкома, ночевал прямо в кабинете. Такое частенько бывало.

- Я вышел из машины, - рассказывал М. А. Таиров, - и меня сразу оглушил заполнивший все вокруг несмолкаемый гул самолетов. Прямо над головой проносились тяжелые машины в направлении Ленинграда. Уже забрезжил рассвет. Небо прояснилось. И сквозь утреннюю дымку в нем было отчетливо видно, как большекрылые стальные птицы сначала собирались в тройки, а потом эти тройки выстраивались клином. Я не спускал глаз с самолетов, пока те не скрылись в предрассветном небе.

Вот он, воздушный мост! Продрогший после долгой, томительной дороги, я забыл про усталость. Прикинул в уме, сколько же продовольствия через полтора часа лета доставят в Ленинград эти девять самолетов. Получалось, что при полной загрузке - около 20 тонн. Но есть ли она - эта полная загрузка?

Поднимаясь по крутой деревянной лестнице райкомовского дома, я думал о том, как лучше организовать работу, что надо сделать, чтобы продержаться эти две недели, пока там, в Вологде, Шлыкову и его оперативной группе удастся обеспечить бесперебойное прохождение по Северной железной дороге продовольственных грузов для Ленинграда, а значит, для Хвойной и Подборовья - основных продовольственных баз восточной стороны воздушного моста.

Еще на лестнице услышал звонок телефона, прибавил шагу, словно почувствовал, что звонят мне, стремительно вошел в кабинет секретаря райкома Е. И. Зверева.

- Таиров?! Да, приехал, - ответил Зверев.

Они были знакомы еще с довоенных лет. Таиров всегда дружески относился к Звереву. В свою очередь Евгению Ивановичу также был симпатичен этот подвижный, веселый человек. Поэтому приезду давнего товарища секретарь обрадовался.

- Сейчас, сейчас. Передаю трубку...

Когда Таирову передавали содержание шифрограммы, Зверев и находившийся у него в кабинете председатель Хвойнинского райисполкома И. С. Сергеев, тоже давний его знакомый, поочередно пожали ему руку.

- Евгений Иванович Зверев, - рассказывал М. А. Таиров, - сразу располагал к себе. Держался просто. Я уже давно убедился, что мягкая, застенчивая улыбка, неизменная доброжелательность не мешали Звереву быть требовательным, принципиальным руководителем. Совсем другим характером обладал Сергеев. Порывистый, вспыльчивый, он нередко бывал крут, но, правда, и отходчив. Случалось, учинит разнос, а потом поостынет и обязательно найдет случай извиниться. Зла ни на кого не держал. Потому и мирились с сергеевским крутым нравом. Оба руководителя района, Зверев и Сергеев, стали надежными моими товарищами. И дружба, окрепшая и многократно испытанная в те дни, осталась потом на многие годы.

* * *

О том, как развертывались события дальше, после распоряжения из Смольного, мы узнали от Евгения Ивановича Зверева, которого несколько лет назад с помощью жены Сергеева Полины Ивановны (она живет в Ленинграде) разыскали в Москве. Собираясь в Хвойную, пригласили туда и его.

Наша встреча состоялась в двухэтажном кирпичном здании райкома (в прежнем, хорошо сохранившемся домике расположилась ныне детская музыкальная школа). Присутствовал на ней нынешний первый секретарь Хвойнинского райкома партии Анатолий Алексеевич Бобрищев. Он тепло, по-дружески принимал своего далекого предшественника. Кстати, Бобрищеву было столько же лет, сколько Звереву в сорок первом. На встречу пригласили работников райкома и райисполкома военных лет.

Уже тогда мы договорились с Евгением Ивановичем снова встретиться в Хвойной. Но время неумолимо. Он не дожил до нашей новой встречи. И сейчас, когда его уже нет, особенно ценен его рассказ в день памятной нашей встречи.

- К середине ноября сорок первого года, - вспоминал Евгений Иванович, Хвойная обеспечивала воздушную связь не только с Ленинградом, но и с партизанскими отрядами. Наш небольшой поселок стал одним из центров партизанского движения в оккупированных фашистами районах северо-восточной зоны. Ответственность и напряженность в работе особенно возросла после того, как Тихвин оказался в руках врага. Вскоре после этого и прибыл к нам Михаил Алексеевич Таиров.

Не успел он перешагнуть райкомовский порог, зазвонил телефон. Таирову было передано из Ленинграда указание - за счет местных ресурсов довести ежесуточную норму переброски продуктов в Ленинград по воздуху из Хвойной сначала до 150 тонн, а к концу ноября до 200 тонн. Таирову передали распоряжение Штыкова - срочно созвать в Хвойной кустовое совещание секретарей райкомов и председателей райисполкомов восточных районов с повесткой дня: "Об экстренной продовольственной помощи Ленинграду".