Владимир Жданов - Добролюбов

Однако Добролюбов был неутомим и изобретателен в изыскании методов борьбы за то, что считал справедливым. Судя по всему, он не очень долго раскаивался в совершенном поступке, хотя и считал его «не совсем хорошим». Во всяком случае, через некоторое время, снова убедившись в прочности давыдовских позиций, он придумал еще одну «штуку». 15 сентября 1856 года в газете «Московские ведомости» появилось объявление следующего содержания:

«Объявляется сим, что московский купец Иван Давыдов Сеченый с большою пользою на выгодных условиях принимает подряды; спросить возле 1-го Кадетского корпуса, в квартире Федора Ильина, в С.-Петербурге».

Объявление из газеты «Московские ведомости» за 15 сентября 1856 года, посвященное И. И. Давыдову.

Н. Г Чернышевский.

О. С Чернышевская.

Мы не знаем в точности, при каких обстоятельствах «объявление» было отослано Добролюбовым в редакцию «Московских ведомостей». Но несомненно, что этот номер газеты пользовался большим успехом в Петербурге. Шутка била прямо в цель. И кличка «Сеченый» и упоминание Федора Ильина, институтского эконома, обладавшего большой властью усердно занимавшегося вместе с директором «темной экономией», — все это не оставляло сомнений в том, кого имело в виду замысловатое объявление, неожиданно появившееся в правительственном органе. По воспоминаниям Шемановского, оно всех «пробудило» в институте и доставило много забавы и студентам и профессорам.

Мысль прибегнуть к помощи печати в борьбе с «Ванькой» пришла Добролюбову уже давно. Вскоре после истории с Вяземским он начал размышлять о том, чтобы использовать для этой цели начавшееся знакомство с «Современником». Правда, как мы помним, Чернышевский настойчиво предостерегал молодого автора от открытого участия в журнале, известном своим прогрессивным направлением. Но это не могло удержать Добролюбова, тем более что он был заранее уверен в поддержке Чернышевского: во всем, что касалось борьбы с мракобесом Давыдовым, «Современник» не мог не встать на сторону передового студенчества.

Чернышевский вовсе не удивился, когда Добролюбов пришел к нему с предложением печатно выступить против Давыдова и давыдовского режима. Это произошло всего через несколько недель после первого знакомства. Статья о «Собеседнике» была давно принята и должна была появиться в августовской книжке журнала. Теперь Добролюбов принес новую статью; он написал рецензию на две только что вышедшие брошюры, посвященные Педагогическому институту: «Описание Главного Педагогического института в нынешнем его состоянии» и «Акт девятого выпуска студентов… 21 июня 1856 г.». Рецензия, по выражению самого Добролюбова, была наполнена «злокачественными выписками» из этих брошюр: она была задумана как удар по Давыдову, но удар неизмеримо более серьезный, чем анонимный «пасквиль» или веселое объявление в газете. И Чернышевский, опасаясь за судьбу студента, долго колебался, прежде чем уступил его настоятельным просьбам. «Если чего не следовало для его безопасности печатать до окончания им курса, то, конечно, именно такой статьи», — писал он в своих воспоминаниях о Добролюбове.

Несомненно, редакция «Современника» была заинтересована в этой рецензии и рассматривала ее как острое политическое выступление. Именно поэтому она была помещена очень быстро — в ближайшем же номере журнала, в том самом, где печаталась принятая гораздо раньше первая часть статьи о «Собеседнике».

На первый взгляд рецензия Добролюбова не содержала в себе ничего предосудительного; в ней спокойно излагалось содержание брошюры, приводились большие цитаты из устава института. Цензор Бекетов, известный своей «либеральностью по глупости», принял все это за чистую монету и разрешил статью к печати. Добролюбов, торжествуя победу, радостно сообщал Турчанинову в письме от 1 августа 1856 года: «В «Современнике» пропущена уже статейка о нашем последнем акте, наполненная самыми злокачественными выписками из него… Разумеется, Бекетов ее не понял».

Однако, приглядевшись внимательнее, можно было заметить, что «статейка», по существу, носила издевательский характер. Под искусным прикрытием из цитат и громких слов о «правдивости» институтского отчета и «совершенстве» самого института автор давал почувствовать читателям весь ужас мертвящей атмосферы, окружавшей студентов. Вначале он разбирал латинскую речь профессора Лоренца, произнесенную на торжестве по случаю девятого выпуска студентов. Речь была на тему «о том, с какой целию император Николай учредил Педагогический институт». Добролюбов иронически отмечал, что речь Лоренца «написана очень красноречивым слогом, но тем не менее в ней встречается несколько мыслей, в которых мы узнаем проницательный ум историка…» Какие же это мысли? Оказывается, Лоренц, излагая «педагогические» замыслы Николая I, между прочим, сказал, что, по мнению самодержца, главная задача воспитания состоит в том, чтобы укоренять в душе людей «страх божий» и «повиновение начальству».

Опираясь на эти слова своего профессора, Добролюбов с невозмутимым видом дальше писал: «К достижению этих высоких целей направлено все устройство Института… Строжайший надзор и поверка всех действий студентов, предупреждение всякого случая, где бы студенты могли действовать сами по себе, подведение всех возможных случайностей под неизменные правила Устава доведены здесь до изумительного совершенства. Студенты ни в чем не предоставлены самим себе; попечительное начальство следит за ними на каждом шагу и определяет их действия до малейших подробностей…»

Все это внешне выглядело как похвала заботливому начальству. Приведя несколько примеров, рисующих его необыкновенную «предусмотрительность», Добролюбов заключал: «Из всего этого читатели могут видеть, как ревностно стремится Педагогический Институт к своей цели». Издевательский смысл имела и выраженная в конце статьи уверенность, что питомцы института в будущей деятельности окажутся достойными «места своего воспитания»: «После всего этого справедливо можно надеяться, что вышедшие из института сеятели соберут обильную жатву на поприще службы и гражданского благочиния».

Таким образом, Добролюбов подводил проницательного читателя к мысли о том, что реакционная педагогическая система и вся организация подготовки будущих педагогов губительны для молодых людей и направлены к тому, чтобы лишить их всякой самостоятельности, превратить в послушных исполнителей воли «начальства», то есть, иными словами, сделать из них покорных слуг самодержавно-полицейского государства. Таковы были действительные задачи института, поставленные перед ним его венценосным основателем и ревностно осуществлявшиеся Давыдовым.