М. Загребельный - Эдуард Лимонов

Мой план противоположен. Тому, кто читал мои идеологические книги «Другая Россия» и «Ереси», кто наблюдал за моей политической деятельностью, это абсолютно ясно. Однако мы с ним одного типа таланты: у нас (у него были) грандиозные планы для России…

Сегодня снова писателю Эдуарду Лимонову непросто, как и в 1994–1997 годах, издаваться:

– Вот я вам конкретный приведу пример, – говорил он в 2009 году, выступая по радио. – Я уже месяцев восемь пытаюсь переиздать свою тюремную трилогию. В тюрьме я написал много книг. Но это книги о тюрьме. Т. е. это «В плену у мертвецов» одна книга. И вторая «По тюрьмам», третья – «Торжество метафизики». Я вам назову только основные издательства, шесть издательств не захотели переиздавать эту книгу… Одновременно я вам говорю, что мне не составляет труда переиздавать те книги, которые я написал в эмиграции. Это вас заставляет задуматься о чем-то? Потому что в эмиграции нет режима сегодняшнего, нет этой власти. И она никак не затронута теми книгами, которые я написал о Нью-Йорке, о Париже, обо всем на свете…

– Вы свысока говорите об оппозиции, – говорит Лимонов об итогах борьбы в 2009 году. – Чувствуется влияние взгляда, навязываемого все эти года властью. У нас, напоминаю, полицейское государство. Поэтому деятельность оппозиции сопряжена с опасностями. Нас репрессируют, сажают в тюрьмы. Я каждый год хороню своих сторонников: в декабре 2007-го Юру Червочкина похоронили мы, 23 года, в этом году – Антона Страдымова, 20 лет. Так что надо с уважением к оппозиции.

Кто за ними стоит? Их совесть, честь, нежелание жить в полицейском государстве.

У нашей страны достаточное количество храбрых и порядочных людей в оппозиции. Мы боремся за свободные выборы, за то, чтобы демонтировать авторитарный режим. У меня через тюрьмы и лагеря прошли с 1999 года более 170 сторонников. Сейчас сидят 15 человек, а по отношению к 22 возбуждены уголовные дела по статье «экстремизм». Сам я отсидел два с половиной года, хотя был приговорен к четырем годам. И так далее и тому подобное…

31-я статья Конституции РФ представляет гражданам право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирования. Вождь лимоновцев провозглашает общественное движение «Стратегия-31»:

– Что происходит на Триумфальной площади каждое 31-е число тех месяцев, в которых есть 31-е числа? Рождается надпартийное движение гражданского неповиновения…

В результате моих размышлений и анализа и возникла «Стартегия-31», названная так по статье 31-й Конституции РФ, осуществления которой мы стали добиваться, выходя на Триумфальную площадь по 31-м числам месяцев. Для удобства граждан и удобства запоминания: одно место (Триумфальная), одна дата (31-е числа), одно время (18 часов).

Вождь нашел новый политический ход:

– В 2009 году в России (а возможно, и не только в России) перспективна не партийная политическая борьба. Давно пора понять, что политические категории стареют вместе со временем. Сколько можно талдычить «мы – левые», «мы – правые», мы такие, вы сякие. Эти понятия потеряли свое реальное значение. (Уже в 1993 году, создавая НБП, отцы-основатели ее, откровенно насмешничая, смешали в кучу правых и левых.) Хотите, чтоб люди поддержали нас, нужно поднять флаг протеста против насильственного бесчестного режима неоцаризма.

В январе 2010 года на радио с писателем беседует Софи Шеварднадзе (известная радио– и телеведущая).

– Вы бы хотели, чтобы ваши дети вошли в вашу партию, если вы считаете, что выбранный вами путь – это правильный путь?

– Мы не будем говорить о моей партии, потому что партия, которую я возглавлял, она запрещена с 2007 года. А я хотел бы, чтобы мои дети были существами справедливыми и борющимися против несправедливости. Упаси, Господи, увидеть обывателей на месте моих детей. Я бы их презирал. Я не знаю, доживу ли я до совершеннолетия моих детей, но я в любом случае буду их презирать и по ту сторону гроба, если они превратятся в овощей вот этих как бы бесчувственных, измазанных кашей обывателей в тапочках, которым важен только их мир, их семья, их квартира. Я хочу, чтобы мои дети были мощными, сильными людьми.

– Вот вы, как человек, как лидер, вы не хотите это называть партией, ну, хорошо, организация, вы в своих рядах имеете молодых людей, которые в принципе, потому что они идут за вами, могут тоже оказаться в тюрьме. Вы, как человек, который уже отсидел в тюрьме, вы испытываете какое-то чувство ответственности за этих людей?

– Я считаю, что люди все сознательные, сами понимают, что им нужно. И отношение к человеку, даже если это молодой человек, как к какому-то несмышленому существу, на мой взгляд, обижает людей. Как это можно говорить, предположить, что кто-то кого-то может на что-то толкнуть, это глупо. Люди все, особенно в политике, созревают рано. Сейчас особенно рано. И как мы видим из истории, скажем, там Дзержинский стал работать в партии, когда ему было 17 лет, Свердлов – 16. Ну, это наша русская история. Все подростки, на мой взгляд, часто умнее и светлее взрослых людей. Потому что взрослые люди потом заплывают жиром. Они не так остро воспринимают действительность. Их там смягчает жена, есть такие строки поэта Багрицкого «от белого хлеба и верной жены мы бледной немощью заражены». Вот это как бы семья, она человека смягчает, связывает по рукам и ногам.

Писатель задевает…

По вечерам я пил чаиВдыхая лист китайский чайныйИ думал глупости своиМир посещая узкий тайный

Я был восторженно одинИ если что-то волновалоТо это книга задевалаИли случайный господин

И поэтессу Елену Фанайлову задевают книги Эдуарда Лимонова:

«Сегодня наблюдается тяжелейший кризис смыслов в русской не только поэзии, а тотально, во всей русской идеологии, в поле смыслообразования, не говорю уж о философии, которой у русских просто нет. Поэзия – один из важнейших инструментов смыслообразования, антропологический инструмент. Страна Россия переживает чудовищный антропологический и онтологический кризис. Поэзия обязана не только это вяло констатировать, но и найти способ довести до сознания безмозглых современников, что дела обстоят более чем неважно. Современники, затраханные социальными катаклизмами-катастрофами и собственными иррациональными страхами, не хотят слышать ничего дурного, а хотят успокоительного, и я их понимаю, но не оправдываю. Тот, кто заставит их слушать, окажется на пиру в Валгалле. Что-то я такого певца не наблюдаю окрест. Это не кризис. Это пиздец.